– Пойдём, пойдём. Когда выздоровеем. Ну, где там наши лекарства? Пошли, молока с мёдом нагреем…
– Мы задержались, господин.
– Я в курсе. Форс-мажор всё-таки и нас зацепил. Так что там со сроками?
– В течение месяца коридор к ключу будет пробит. И ещё…
– Говори.
– Мы зафиксировали кратковременный, но мощный всплеск излучения ключа. Кто-то воспользовался им после семи лет молчания.
– Э-э-э… Наша путешественница нашла способ им управлять?
– Не знаю, господин. Но диапазон излучения был необыкновенно широк. Я такого не помню.
– Что?..
– Боюсь ошибиться, господин, но, возможно, ключ нашёл Хозяина.
Босс и подчинённый обменялись хмурыми взглядами. Видимо, обоим совсем не нравилось происходящее. И ещё сильнее не нравилась догадка, одновременно посетившая их головы.
– …или Хозяйку… – тихо проговорил старик-босс. – Ничего хуже этого я себе представить не могу.
– Значит, это ребёнок, господин. Каковы будут распоряжения?
– Те же, что и раньше.
«Ничего хуже представить не можешь? – подумал подчинённый, когда за ним закрылись отливающие серым металлом дверцы лифта. – А я могу».
Лифт бесшумно заскользил вниз.
Годы никого не делают моложе и здоровее.
Если раньше он мог провести весь день в седле, а потом ещё руководить разбивкой походного лагеря, то сейчас куда больше времени уделялось насущным нуждам крепости и гарнизона. То ли дело было семь лет назад… Крепость была маленькой, а в гарнизоне едва насчитывалось полторы сотни воинов. Сейчас гарнизон насчитывает больше тысячи воинов, пеших и конных, ему пожаловали звание «чжоуцао цаньцзюньши» – «заместитель уполномоченного посланника по делам отдела шлемов». Иными словами, он заведовал пополнением и содержанием арсенала формируемого пограничного корпуса-цзюнь, что, при наличии оружейной мастерской, неудивительно. С мастером Ли полное взаимопонимание и столь же взаимное уважение при соблюдении сословных правил на людях. Что не мешало изредка зайти в харчевню и осушить чашечку-другую чего-нибудь веселящего за степенной беседой двух мужчин.
О чём было говорить тысячнику, сыну гуна, с потомственным оружейником?
Говорили обо всём. О чужеземных мечах, о качестве привозного железа, о планах на торговлю с киданями, о том, что уйгуры и тюрки стали кочевать всё ближе, тесня род Елюя, о скором прибавлении в семье… Господин тысячник не считал зазорным поздравлять мастера Ли, когда рождались его дети, и с радостным достоинством принимал встречные поздравления, когда наложница-кореянка подарила ему долгожданного сына.
Говорили о жизни, одним словом.
Да, он ведь теперь снова женат. На той самой кореяночке из семьи князя-заговорщика, которой в ссылке светила только одна судьба – горбатиться на поле с утра до ночи, кормясь скудными плодами своих неумелых трудов. Или шить от темна до темна. И то это при удачном стечении обстоятельств. Другие, вон, быстро скатились до борделя… «Родишь сына – женюсь». Для дочери казнённого вельможи, сосланной вместе с матерью в глушь и в качестве наказания приписанной к податному сословию, это был подарок судьбы, пайцза в прежнюю жизнь. Разумеется, юная наложница боготворила господина и всячески ему угождала, а господин в качестве благодарности пристроил её мамашу замуж за какого-то вдового купца. С условием увезти тёщу как можно дальше от Бейши, пока та не осознала всех выгод своего положения. Княжна-кореянка в положенный срок родила сына, и Цзян Яовэнь, будучи человеком слова, женился на ней. Новоявленной госпоже Цзян Хуа хватило мозгов не возгордиться, а господин и супруг в свою очередь ценил её скромность и типичное для кореянок образцовое послушание.
Хоть он и был табгач, но всё-таки с возрастом стал стремиться к домашнему комфорту ханьских установлений. С ними было удобнее жить.
Почти четыре года в доме тысячника практически ничего не менялось. Разве что сын рос на зависть всем, крепенький и шустрый, радуя родителей. Старшую дочь давно выдали замуж, на младшую во время её визита к почтенной бабушке обратил внимание внук императрицы, и в прошлом году взял в свой дом. Наложница принца – это опасно, но перспективно. Жена-кореянка молода и может подарить ему ещё не одного сына… Три с лишним года относительного покоя, как в доме, так и на службе. Кидани после поражения
