Выбор был сделан. Две лучшие тыквы заняли место в корзине парнишки-носильщика, внука старого Лю, тенью следовавшего за госпожой и её старой служанкой, а монеты, сопровождённые обязательным «спасибо», были нанизаны на поясной шнурок. Сделка совершена к обоюдному удовольствию. И вот тут тётка Ло была вознаграждена вторично, ибо госпожа и служанка заговорили между собой. Вернее, возобновили разговор, прерванный необходимостью покупки тыкв.
– Нет, Гу Инь, – сказала госпожа. – Ты не права. Её не осуждать надо, а пожалеть. Может, на неё саму кто порчу навёл. Такая красивая женщина… Могли же ей позавидовать, верно?
Порча? О, это интересно. Тётка Ло навострила уши.
– А кому не завидуют? Разве что мне, старой, – проворчала бабка. – Много вы, молодые, в жизни понимаете.
А я всякое повидала. Глаз у неё дурной, вот что. Никто такую порчу не наведёт, с дурным глазом только родиться можно. С кем глазами ни встретится, всем несчастье будет. Не верите, госпожа? А с чего это сотник пьёт, не просыхая? А с чего это её дочку замуж не берут? Всё от дурного глаза, попомните моё слово!
Последнее тётка Ло уже еле расслышала, ибо женщины, старая и молодая, ушли уже в конец ряда. Но какова новость! Дурной глаз – это почище любой порчи! Да у кого – у жены сотника! То-то торговля сегодня не задавалась: ведь с утра приходила эта кривляка, служанка сотничихи. Покрутила носом и ушла ни с чем. Точно – сглазила! Раз всё время при госпоже, и несчастья на ней нет, значит, сама такая же дурноглазая.
И тётка Ло расплылась в улыбке, представив, как будет рассказывать всем соседкам про то, что узнала о сотничихе ТАКОЕ!.. Все ахнут!
– Не сомневайтесь, госпожа, эта разнесёт сплетню по всему базару, – хихикнула Гу Инь, когда Яна рассчиталась с юным носильщиком и тот умчался к дедушке. – Ещё и от себя добавит. А паренёк деду скажет. Не сомневайтесь, дней через пять весь Бейши будет судачить, что сотничиха ворожит и у мужа кровь пьёт.
«Кто к нам с чем за чем, тот от того и того, – Яна вспомнила шедевр „перловки“ от Гоблина, пришедшийся как раз к месту. – Ну, всё, хватит. Завтра начинаю ковку, пора уже».
– Обязательно нужно следить за цветом заготовки, – Яна почти кричала, стараясь перекрыть стук молотов по будущим мечам для армии хуанди. – Ни в коем случае нельзя накалить её больше – металл «перегорит», станет мягким. А если меньше, то её не прокуёшь. Вообще.
– А ну-ка, сынок, поддай жару, – мастер Ли, ворочая клещами уже расплющенный в длинную «колбасу» слиток-вуц, следил, как драгоценный булат, нагреваясь, становится алым.
Ваня, которому было интересно буквально всё в кузнице – ещё не успела приесться работа, – принялся активнее тянуть за верёвку, привязанную к верхней части меха.
Местный бурый уголь, смешанный с толикой привозного древесного, шедший в Бейши буквально на все огненные нужды, оделся длинными язычками пламени и сердито загудел.
В кузнице было два горна древней, проверенной столетиями конструкции. Целые семьи мастеров-печников передавали от отца к сыну искусство их постройки. Конечно, освобождать один из горнов для ковки нестандартного изделия никто бы не стал, но ведь речь шла о секрете обработки булата! О том самом секрете, который некоторые мастера Поднебесной, работавшие с привозными слитками, хранили пуще жизни! Тут хорошо ещё, что кузнецы не столпились вокруг поглазеть, работают со своими заготовками. Но слушают внимательно.
– В самый раз! – воскликнула Яна.
Молот застучал по ярко-красной заготовке, плюща и вытягивая её. То, что было «колбаской», уже начало отдалённо напоминать широкий кинжал: мастер Ли решил потренироваться на половинке слитка, набить руку, приноравливаясь к незнакомой стали. Яна, подцепив клещами свою заготовку, выдернула её из горна и сама принялась за работу.
Экзаменационный шедевр в его исконном смысле – творения ученика, возжелавшего звания мастера – должен быть безупречным.
Она обещала создать две вещи, а получилось, что металла хватит на шесть или семь. Если повезёт. Немного подумав, она решила сделать не два, а три шедевра. Один из них уже рождается: тонкая кривая сабля по индийскому образцу. Вторым станет широкий полуторалезвийный клинок по образцу шотландского палаша, с массивной гардой из стальных полос. Тут такая экзотика может прийтись по душе офицерам, как пехотным, так и кавалеристам. А третий шедевр… На него пойдёт не булат. Она работала над заготовкой по вечерам, когда мастера расходились ужинать и отдыхать. Не показывала даже мужу, обосновывая такую секретность необходимостью почтить память отца. Предки для китайца – это святое, потому Юншань отступился, только бурчал, что жена себя не щадит, работая сверх положенного.
