двадцать-тридцать метров отволочь, когда на дорогу выбежали солдаты и фельдфебель.
– Где проводник? – громко спросил фельдфебель. – В какую сторону он подался? Вы двое – туда, осмотреть дорогу метров на сто и назад. А вы – эту сторону. Я буду на перекрестке.
Разведчикам слышно хорошо, лежали тихо. У немцев преимущество в людях и оружии. Четыре ствола у солдат и пистолет у фельдфебеля против автомата Игоря и пистолета Федюнина. Кроме того, стрельба в тылу сразу привлечет внимание, немцы из близлежащих частей патруль вышлют, не исключено – на броневичке, для быстроты и огневой мощи. Потому лучше затихариться. Лежать пришлось долго, пока солдаты, громко топая сапогами, пробежали от перекрестка, потом вернулись. О чем говорили, слышно не было. Фельдфебель ругаться начал, долетали обрывки слов. Все вместе проследовали по дороге, ведущей к передовой. Одну фразу фельдфебеля уловили:
– Надо связаться с гехайм фельд полицае по рации…
Дело оборачивалось худо. Как только немец доберется до рации, перекроют все дороги заслонами, предупредят передовые части о возможном прорыве из тыла. А еще мотоциклистов разошлют. Теперь время работало против разведчиков. Когда немцы удалились, лейтенант простонал:
– Посмотри руку, по-моему, чертов пес сломал мне кости.
– Снимите китель, товарищ лейтенант.
Федюнин сбросил китель. Предплечье в нескольких местах прокушено, крови мало, но место укусов распухло. Игорь достал индивидуальный перевязочный пакет, сделал перевязку, помог Федюнину надеть китель.
– По-моему, к передовой идти нельзя, нас там искать будут.
– Сам такого мнения. Идем в тыл, потом будем думать, где перейти.
Уже отошли изрядно, когда Федюнин сказал:
– В брючном кармане у меня бумажный пакет с документами. Если со мной что случится, забери. К немцам он попасть не должен в любом случае. В безвыходном положении разорви, сожги, спрячь!
– Понял.
– Сведения важные и нашим очень нужны. И как можно быстрее: наступление готовится.
– Надо было табаком с перцем сыпать, когда немца с полицаем в селе убрали.
– Самый умный, да? Что же не сыпал?
– Не брал, думал – в форме чужой мы, не пригодится.
– Вот и я так думал. Прямо по поговорке – петух думал, да в ощип попал.
Лейтенант бодрился, шел сначала быстро, потом сбавил темп. Если случалось ветку задеть, постанывал сквозь зубы. Когда дошли до моста через ручей, ПНШ встал.
– Спустись, дно пощупай. Не исключено – еще собаку по следу пустят.
Игорь в ручей спустился. Неглубоко, до колена, но вода холодная, видимо, ручей из родников подпитывается. Радовало, что дно плотное – глина, гравий, песок. По такому идти можно. Был бы ил, ноги не вытащить.
– Спускайтесь, товарищ лейтенант.
Игорь руку подал, придержал ПНШ. Пошел по ручью первым Игорь. Надо пройти метров двести-триста, а лучше больше. Тогда собака след потеряет, нет в воде запахов. Игорь все ждал команды от лейтенанта, когда выходить можно, уже километр, не меньше одолели. А услышал всплеск. Обернулся, а это Федюнин в ручей упал. Игорь к нему кинулся, а лейтенант без сознания. Еще бы немного, и захлебнулся. Игорь вытащил лейтенанта на берег. Присмотрелся – дышит. Вот невезуха! Видимо, рана серьезная. Федюнин – мужик настоящий, терпеливый. Сколько мог – держался, шел. Раз рухнул без чувств, стало быть – реально плохо.
Надо бы лейтенанта определить куда-то к местным жителям, а с документами, полученными от священника, перебраться через передовую.
Лейтенант застонал, пришел в себя:
– Почему я лежу?
– Сознание потеряли, товарищ лейтенант.
– Хреново! Похоже – фронт мне не перейти.
– К местным надо, заховаться. А мне с документами к своим.
Лейтенант замолк. Игорь в растерянности был. То ли снова сознание потерял, то ли думает. Лейтенант сказал:
– Да, это единственный выход.
Оба понимали это, но где найти того надежного человека, если не знают никого. Да еще на обоих чужая форма. К партизанам
