Ручка отвалилась от первого же удара и со стуком покатилась по лестнице. Еще три удара усмирили механизм замка.
– Прошу! – Я широко распахнул дверь.
Мимо лифта мы по коридору вышли к кабинетам. Все было примерно так, как мне помнилось. Хаос. Запустение. Столы, стулья и больше ничего. Бетон и ковер. Потом мы наткнулись на желтую ленту полицейского ограждения. На дальней стороне комнаты было выбито окно, осколки разлетелись по цементному полу. Стекло заменили фанерой. Ленточка трепетала.
«Он храбро принял прописанное лекарство».
Я пошел вперед.
Звук. Дальше по коридору. Мерси его тоже услышала. Мы разом повернули головы, но ничего не увидели. Все те же пустые кабинеты. Никакого движения. Звук не повторился.
– Держись рядом, – велел я.
Мерси взглянула на меня пустыми глазами, прикрыла веки. Мы бок о бок двинулись по комнатам – Мерси с пистолетом, я с топором.
Если не считать окна и полицейской ленты, все вроде бы осталось нетронутым. На вид точно так, как мне запомнилось. Кабинеты, лаборатории. Наконец мы вышли к винтовой лестнице.
– Теперь вниз, – сказал я.
Мы спустились. Следующий этаж выглядел так же: пустой, заброшенный, наши шаги эхом отдавались по железному колодцу лестниц. А потом короткий коридор вывел нас к черной двери. Последней.
Она была открыта.
Я взглянул на Мерси.
– Это там.
Сердце громко билось в груди.
Мы шагнули внутрь. В комнате было пусто и темно, но, едва мы перешагнули порог, включилось аварийное освещение. Комната не изменилась. Длинные ряды аппаратуры стояли в стороне, в тени. Кварцевая сфера по-прежнему торчала на шесте в дальнем конце. Топор сполз с моего плеча, ударил обухом об пол. Рукоять скользила в ладони. Я крепче сжал ее и прошел к панели управления.
– Держись подальше, – предупредил я и поднял топор. Мне вспомнился пробитый череп Боаза.
Топор опустился с громким треском, в панели появилась зияющая дыра. Я высвободил лезвие и снова замахнулся. Пластик панели рассыпался, потроха вывалились на пол к моим ногам.
Я перешел к аппаратуре, встал в позу бейсболиста и ударил так, что топор застрял в механизме. Его не сразу удалось высвободить, пришлось упереться ногой и дернуть как следует. Я отступил и снова глубоко вонзил топор. Выдернул и ударил снова. Провода, металлические и пластиковые детали посыпались на пол. Я пошел вдоль ряда, обрабатывая технику со всех сторон. Времени ушло много. Я вскрыл топором каждый кожух, плечи у меня горели, я запыхался.
Наконец я остановился, опершись на рукоять топора.
Мерси наблюдала за мной усталыми глазами. Путь вышел долгим и трудным.
– Всё?
– Еще одно, – сказал я.
Выйдя на середину комнаты, я остановился перед стальным шестом. Сфера переливалась даже в полутьме. Шестнадцать дюймов светящегося кварца. Не за нее ли погиб Стюарт? Венец всех наших трудов и моих страхов.
– Абераксия, – сказал я.
Изнутри сферы проступала странная геометрия. Ограненный кристалл. Он был выжжен в кварце, как световой блик на сетчатке.
Я перехватил рукоять топора двумя руками.
– Э, э, э! – прозвучало у меня за спиной.
Я обернулся и увидел в дверях Брайтона.
49
Он вышел на свет. За ним в комнату продвинулись другие тени. Две, четыре, шесть. Они держались у стен, обходя нас с флангов и блокируя выход. На свет не показывались. Я выронил топор. В руках Брайтона был дробовик Стюарта.
– Хорошую гонку вы нам устроили, Эрик.
