наносекунду.
Теоретически предполагается существование квантовых частиц-переносчиков, двигающихся не только в пространстве, но и во времени. Проследив путь частицы во времени, можно создать такую «карту рикошетов» и, реконструировав изображение согласно времени отскока, заглянуть за угол, в предыдущее мгновение. Воспроизвести его.
Теоретически при наличии достаточно сильного излучателя частиц и соответствующей компьютерной мощности можно продвинуться в прошлое вплоть до объединения четырех сил, действующих в мире, – до Большого взрыва и дальше вперед. Лишь бы нашелся способ измерить временной интервал. Так некогда морякам требовалось точное время для определения долготы. Время в данном случае определяется глюонами – переносчиками кварковых взаимодействий.
Стюарт снял с плеча дробовик.
– Попинаем шины? – предложил он.
– С удовольствием.
Он прошел вдоль стены, вдоль шкал и кнопок.
– Смотри в шар, – велел он и, прислонив ружье к панели, упал во вращающееся кресло.
Я смотрел в шар. Я прикипел к нему взглядом. Прозрачный, как пустой стакан для виски, пока не шевельнешь головой, – а тогда проявляется картина.
– Готов? – спросил Стюарт. – Тронь ее.
– Что?
– Коснись сферы.
Я положил ладонь на гладкую поверхность.
Миг спустя мелькнула вспышка – импульс света, но не просто света: от него у меня загудела голова. На миг я ощутил разряд, слабую ауру в поле зрения, как бывает при мигрени, но свечение быстро померкло и пропало.
– Ты как? – спросил Стюарт.
– Голова.
– Это побочный эффект, он сразу пройдет.
– Побочный эффект?
Впрочем, он не ошибся, голова у меня уже прояснилась, и зрение стало четким, нормальным.
– Теперь смотри, – сказал Стюарт.
Я обернулся и увидел в шаре себя. Кристально-четкое изображение, как на телеэкране с высоким разрешением. Моя застывшая рука, протянутая к шару.
– Черт побери!
– Идеальное воспроизведение, – сообщил Стюарт. – Вплоть до пряжи носков.
– Так изображение трехмерное?
– А ты смотри.
И тут я увидел, что картина меняется; меняется угол зрения, будто сфера поворачивалась, и размер – словно камера удалялась. Я осмотрел комнату, отыскивая объективы, способные дать такое изображение, – их не было.
– Объективы ищешь? – спросил Стюарт.
– Где?
– Нет их. Только сенсор. – Он кивнул на белую тарелку под потолком.
– Не понял?
– Она создает трехмерную модель всей комнаты. Как в видеоиграх. Ты в нее тоже попадаешь. Картину можно разворачивать, чтобы увидеть с любой стороны. Угол зрения регулируется вот так.
Он повернул маленькое колесико управления, и картина в сфере изменилась, открыв новую перспективу.
– Потрясающе.
– Это пустяки. Смотри дальше.
Он склонился к клавиатуре, отбил серию команд. Послышался шум помех, и картина в сфере дернулась. И начала раскручиваться назад. Я увидел, как отодвигается от шара моя рука. Увидел, как я поворачиваюсь от шара к Стюарту. А потом все затуманилось.
– Она движется!
– Да, черт возьми, она движется, и это еще не самое удивительное.
