Я легко сочинила историю о моей жизни у тетушки Риппелии. Старушка обожала книги и заставляла меня читать ей вслух. Попутно она давала мне уроки хороших манер и сетовала, что я не попала к ней раньше. Две недели назад она тихо скончалась во сне, оставив мне в наследство все свое состояние.
А состояние, надо сказать, оказалось внушительным. В сундуках, которые приехали вместе со мной, лежали не только наряды. Некоторые были доверху набиты золотом и драгоценными камнями. Помимо обработанных самоцветов, сундуки изобиловали крупными необработанными камнями. Того, что я привезла, хватило бы на тысячу особняков.
Отец сразу же взялся за составление описи привезенных богатств и заперся у себя в кабинете. Окна кабинета выходили в сад, где я сейчас сидела с Элайной, любуясь цветами. Слушая ее болтовню, я украдкой наблюдала за отцом. Перед ним стояли весы, на которых он взвешивал громадный необработанный рубин величиной с утиное яйцо. В отцовских глазах снова появился блеск жизни, движения утратили былую вялость. Таким он был когда-то, пока не разорился. А еще – он теперь почти не хромал. Я спросила у Элайны, кто и чем помог его ноге, и сестра рассказала еще одну «чудесную» историю о каком-то врачевателе, появившемся из ниоткуда. Он снабдил отца мазью и целебным снадобьем, наотрез отказавшись брать деньги… За одно это я была навеки благодарна Тамлину.
И куда только девались сгорбленные плечи и глаза, подернутые старческой пеленой! Отец постоянно улыбался, громко смеялся и возился с Элайной, как с маленькой. Ей это очень нравилось. Поведение Несты не изменилось. Она лишь наблюдала за отцом и сестрой, отвечая на вопросы Элайны одним-двумя словами.
Рука Элайны, обтянутая изящной перчаткой, указала на клумбу, где росли пурпурно-белые цветы.
– Это тюльпаны, – с гордостью сказала сестра. – Их луковицы привезли нам прямо с континента, с тюльпановых полей. Отец обещал на следующий год свозить меня туда. По его словам, это надо видеть. Представляешь, поля тянутся на целые лиги, а на них – сплошные тюльпаны.
Пальчики Элайны коснулись темной, удобренной земли. Она своими руками вырастила уголок сада под окнами отцовского кабинета, сама выбирала цветы и кустарники, сама их сажала, подрезала, поливала и пропалывала. Слугам запретили притрагиваться к ее сокровищам.
Правда, Элайна позволяла им подносить тяжелые ведра с водой и наполнять ее красивую серебряную лейку. Видела бы она роскошные сады вокруг дома Тамлина. Цветы Двора весны не знали увядания. Я представила, как удивилась бы Элайна. Может, даже заплакала бы от зависти.
– Тебе обязательно нужно поехать со мной, – продолжала щебетать сестра. – Неста отказывается. Говорит, что морские путешествия слишком рискованны, но мы с тобой… Мы с тобой славно проведем время. Ты согласна?
Элайна весело улыбалась. На ней была большая широкополая шляпа и простое платье, которое она надевала для работы в саду. Моя сестра искренне наслаждалась жизнью. Помнила ли она наше голодное прошлое? Вряд ли.
– Я бы не прочь отправиться на континент, – сказала я.
Я не лукавила, не подыгрывала Элайне. В раннем детстве я как-то не задумывалась о путешествиях, а потом стало не до них. Но в мире наверняка хватало интересных мест, которые стоило посмотреть.
– Только удачное ли время ты выбрала для путешествия? Ты же сама говорила: весна – пора светских развлечений, которые нельзя пропускать.
И говорила не далее как вчера вечером, за ужином. Элайна сожалела, что чудесная пора уже прошла, и теперь нужно ждать до следующей весны. А сколько было балов, званых обедов, спектаклей. И конечно же, целое море сплетен, слухов, пересудов. Элайна с увлечением трещала, даже не замечая, что я с трудом заталкиваю в себя еду. Казалось бы, то же мясо, хлеб и овощи. И тем не менее… По сравнению с тем, что я ела в Притиании, здешняя пища напоминала золу.
– Честно говоря, меня удивляет, что возле дверей не толпятся твои ухажеры и не стоят в очереди в отцовский кабинет – просить твоей руки.
Элайна покраснела. Желая скрыть смущение, она наклонилась и поддела лопаткой кустик сорной травы.
– Ничего. Эта весна – не последняя. Неста, конечно, тебе ничего не расскажет, но нынешней весной все было как-то… странно.
– В каком смысле?
Элайна пожала худенькими плечиками:
– Гости, которых мы приглашали, вели себя так, словно эти восемь лет мы болели или жили где-то далеко. А ведь отсюда до нашей деревни – рукой подать. Можно подумать, мы выдумали ту, бедную, жизнь. Никто о ней и слова не сказал.
– А ты считаешь, что должны были?
