Выстрелила первой, заставив полисмена инстинктивно пригнуться и тоже пальнуть наугад. Я рефлекторно пустила свинцовую товарку вслед за первой.
Мы бы с блюстителем порядка так и переругивались пулями, не высовываясь из своих укрытий, как две соседки по приусадебным участкам, деля урожай яблони, что пустила корни на одной стороне, а урожай на ее ветках перевешивался на другую, если бы страж закона, у которого сегодня явно была персональная пятница, тринадцатое, не угодил в датчик пожарной сигнализации. Сработав на славу, тревожка не только громогласно оповестила округу о пожаре, но и решила окатить всех холодным душем, да еще и сразу с пеной. Надо ли говорить, что больше всех досталось несчастному носителю форменной фуражки, как основному зачинщику аттракциона «отмоем все и всех». Его пенный поток за считаные секунды заплевал с ног до головы, превратив то ли в йети, то ли в оплывшего по весне снеговика.
Мы с Паулем, не сговариваясь, рванули мимо временно дезориентированного пенособирателя, который в борьбе с коварством системы пожарной безопасности выронил пистолет.
За спиной слышался бодренький топот группы поддержки несчастного йети. Оную местные почему-то величали «фараоны». Почему полицейским в обиходе досталось имя именно перебинтованного высушенного трупа, зарытого глубоко под землей, я никогда не понимала, ну да мафиозным буржуинам было виднее, как величать родные органы правопорядка.
Меня с вампиром пенный поток тоже вниманием не обделил. Я лишь смахнула с лица липкие пузырьки, не замедляя движения.
С мыслью удрать на своих двоих пришлось быстро расстаться. Что бы ни говорили феминистки о силе духа носительниц двух икс-хромосом, тело, зажатое в рамки физиологии, было с ними явно не согласно. Женский организм, как ни странно, бегал медленнее, подтягивался тяжелее, уставал быстрее, зато был зачастую сообразительнее и хитрее, подмечал гораздо больше деталей.
Возможно, это было результатом эволюции, когда супружеский долг мужика-охотника включал в себя, помимо детовоспроизводительной функции, еще и добычу мамонта. А чтобы приволочь тушу в пещеру, ее нужно было сначала догнать и желательно убить. Впрочем, если последнего сделать не получалось – просто гнать в направлении родного очага. Авось по пути охотничий трофей сдохнет и таранить его на плечах понадобится значительно меньшее расстояние. А не окочурится – волосатого слона или буйвола благоверная либо прибьет, либо одомашнит. Куда ей деваться-то?
Женщина же, в отличие от мужчины, далеко никуда не бегала, ибо следила за всем и вся: за тем, чтобы огонь не погас, чтобы выводок из дюжины чад далеко не разбежался, чтобы мясо не сгорело, а шкуры были выделаны. В общем, уже с давних времен от слабой половины требовались внимание ко всему и сразу, терпение и выносливость. Правда, в наше время все эти качества объединили одним словом, ныне так модном в резюме, – стрессоустойчивость.
Звуки музыки, барабанная дробь и крики праздной толпы, доносящиеся издалека, привлекли мое внимание, заставив резко сменить направление движения.
Пауль, не будь дурак, припустил за мной безо всяких наставлений. Вид у него был весьма колоритный: в джинсах, кроссовках, с лифчиком в волосах и с пеной, целомудренно прикрывавшей не только голый торс, но и часть лица.
Мы бежали, лавируя меж прохожими, расталкивая локтями зевак и ныряя в людские водовороты. Чем ближе я и клыкастик были к праздничному шуму, тем плотнее становилась толпа любителей бесплатных зрелищ. В один прекрасный миг вокруг стало столь многолюдно, что поняла: неважно, в какую сторону я стремлюсь, собравшаяся толпа унесет меня туда, где разворачивается действо, привлекшее эту разномастную и обширную публику.
Меня подпирали сзади, прижимали с боков, в нос попеременно ударял запах то парфюма, то солоноватое, специфическое амбре из пота и пива, в глаза лезли чьи-то локоны. В общем, я чувствовала себя как в родном питерском метро в час пик. Вертя головой на манер взбесившегося флюгера в ветреный день, сумела увидеть Пауля, который еще не познал дзен пассажира переполненной маршрутки и пытался отчаянно сопротивляться течению толпы.
Поймав бегающий взгляд вампира, попыталась протиснуться к нему. Блондинчик, уже обтерший о соседей всю пену и потерявший-таки дар своей ночной подружки, рванул навстречу. В этот миг толпа в очередной раз колыхнулась, и мы очутились-таки прижатыми лицом к лицу.
– Всегда считал, что выстоять в жизни легче, прижавшись друг к другу, – выдохнул вампир, а потом лукаво добавил: – И не только выстоять. Возлежать, впрочем, тоже и легче, и приятнее.
Глядя на этого оптимиста, который, судя по всему, регулярно влипал в истории благодаря своему специфическому увлечению трахать все условно живое и экзотическое, подумала, что такого даже осиновый кол в грудь не исправит.
Несмотря на все неудобства, у столь плотной толпы был один существенный плюс: полицейские в ней напоминали звуковые
