ему его прозвище Эланоа. Его босая левая нога покоилась на подушке, в свою очередь лежащей на скамеечке. Зрелище было несколько комичным – с учетом того, что речь шла о человеке, наводящем такой ужас на окружающих, что собственное племя, барето, изгнало его за жестокость. Однако жесткие черты и взгляд хищника у кого угодно отбили бы охоту насмехаться над его положением.
– Тебе придется извинить меня за то, что не могу встать навстречу, чтобы оказать достойный тебя прием, – вместо приветствия произнес он.
В его голосе не слышалось ни следа покорности. Скорее можно было предположить, что он принимает человека рангом значительно ниже себя. Баладасте не ответил, а один из слуг поспешил поставить для него стул перед троном своего господина.
– Сожалею о твоей болезни, – произнес генерал, расположившись на стуле.
– Я тоже. Время от времени со мной это случается, и, смею тебя заверить, я тебе такого не пожелаю. Боль временами просто невыносима, как будто меня режут изнутри острым ножом.
– Я привез с собой кое-кого, кто, возможно, сможет тебе помочь.
Дож, не оборачиваясь, сделал жест рукой, и Тала приблизилась к ним. Хищные глаза Унмарилуна вспыхнули удивленно и вопросительно, когда она появилась из мрака подобно призраку из потустороннего мира. Укутанная в меховую накидку, с распущенными волосами, на лбу перехваченными лентой, с горделивой осанкой и раскрасневшимися от холода щеками, она показалась барето самой красивой и желанной из когда-либо виденных им женщин.
– Великолепный подарок! Хотя этой кобылке придется обождать, прежде чем я смогу ее объездить! – не стесняясь в выражениях, воскликнул он.
– Она моя, – холодно ответил тарбело.
Свирепый вождь мгновенно понял свою нелепую ошибку. Однако ни единый мускул не дрогнул на его лице, и, сделав знак, чтобы им подали горячего вина, он поднял кубок.
– Ты счастливый человек. Выпьем за твое здоровье. И как же сможет помочь мне твоя госпожа? – продолжил он, отпив немного.
– Она разбирается в целебных зельях.
– А она случайно не колдунья?
– А тебе не все равно, если она сможет облегчить твои страдания?
– Не доверяю я ведьмам. Они с одинаковым успехом могут вылечить или убить…
– Отлично, продолжай мучиться дальше.
С этими словами Баладасте пнул его в большой палец больной ноги. Унмарилун взвыл и разразился проклятиями, мечтая приказать убить дожа на месте, чего он, разумеется, не сделал. Проклятый тарбело обезглавил бы его прежде, чем кто-то из его людей успел сделать хоть один шаг. С одной стороны, он признавал его превосходство, а с другой – Гонтран лично приказал бы казнить его и всех его людей, прослышав, что они убили его самого ценного генерала. Кроме всего прочего, он заслужил подобное обращение, оскорбив его женщину.
– Я буду благодарен твоей госпоже за помощь, – произнес он, переведя дух. – А сейчас позволь ей удалиться в комнату, которую я для тебя приготовил. Нам надо поговорить.
– Иди.
Тала покинула зал вслед за слугой, который шел впереди, показывая дорогу. Прежде чем начать разговор, Баладасте и Унмарилун дождались, пока все слуги и солдаты также выйдут и закроют за собой железную дверь, отгораживающую помещение от внешнего мира.
– Я исполнил твой приказ и уничтожил всех Хранителей. – Барето стиснул губы, пережидая новый приступ боли. – Хотя…
– Что?
– Я не уверен в том, что один из них не остался в живых.
Он рассказал ему о том, что произошло в Ущелье, и о смерти двенадцати своих людей, чьи полузанесенные снегом тела обнаружили лишь много дней спустя.
– Один человек не смог бы оказать сопротивление дюжине твоих воинов и остаться в живых.
– Я тоже так подумал. Мои всадники – великолепные воины, но мне сообщили, что там нет и следа других тел.
– Возможно, он умер от полученных ран, укрывшись в одной из многочисленных пещер в скалах Ущелья.
– В таком случае придется дождаться оттепели и сделать вылазку вглубь Ущелья. В любом случае, один Хранитель не сможет помешать нашим планам…
