дня они вошли в одну из зеленых, богатых водой и растительностью долин, которыми изобиловали эти места. Но здесь явно чувствовалось что-то странное – повсюду царила тишина, настораживающая тишина. Здесь даже не было слышно щебета птиц, хотя над самыми головами без устали летали грифы, стервятники и подобные создания. Им также повстречалось стадо оленей, которые в другом месте, едва завидев их, бросились бы бежать. Тем не менее животные прошли рядом, медленно переступая копытами, обеспокоенно косясь в их сторону и насторожив уши. Даже извивающийся между скалами ручей журчал совсем тихо, хотя его русло было заполнено водой до самых краев. Все это указывало на то, что здесь происходит что-то необычное, но поначалу юноша не понял, что именно. Он пытался ни о чем не думать – хотя это удавалось ему очень плохо, – чтобы не вспоминать события последних дней. Он проследил взглядом за великаном, который сломил ветви нескольких деревьев, для чего Ихабару потребовался бы топор, вошел в нишу в каменной стене, видимо, образованную ветрами и дождями, достал из дорожной сумки куски кремния и с их помощью развел огонь. Ихабар сидел на земле, полумертвый от усталости, не чувствуя ног после долгого бега, и молча наблюдал за спутником, уже в который раз задаваясь вопросом, что они здесь делают и почему пришли именно сейчас, в самом начале оттепели.
Он думал о том, что проклятые фрей начнут свое наступление, как только дороги снова станут проходимыми, и считал, что должен находиться вместе со своим народом. Тем не менее он был обязан сдержать слово, которое дал великану его отец. Тем временем Осену наконец удалось разжечь костер, и он уже принялся за половину засоленной ноги барана, извлеченной все из той же сумы. Ихабару есть не хотелось. Устремив взгляд на языки пламени, он заново переживал похороны матери и так и не родившегося брата и изо всех сил кусал губы, чтобы удержать готовые хлынуть из глаз слез. Он не плакал на похоронах и не собирался делать этого сейчас, но при мысли, что он больше никогда не увидит женщину, давшую ему жизнь, юношу охватила глубокая печаль. Мать всегда служила мостом между ним и Аттой, была его советчицей и утешительницей, и Ихабару было очень больно оттого, что ему не суждено увидеть, как она состарится, и что ее не будет рядом, когда у него тоже родится сын. Все время, пока он вихрем несся за Осеном, у него не шли из головы ее последние слова. Ему хотелось стереть их из памяти, как будто он никогда их не слышал, но ему это не удавалось. Зачем она ему это сказала? Почему не унесла эту тайну с собой в потусторонний мир? Мать оставила ему тяжелый груз, отчего было еще сложнее смириться с ее отсутствием.
– Ты наверняка спрашиваешь себя, что мы здесь делаем…
Он вздрогнул от этого громоподобного голоса, гулко отразившегося от стен каменной ниши, хотя и обрадовался возможности отвлечься от тяжелых дум. Великан не стал дожидаться ответа и продолжил, не прекращая жевать:
– Мы находимся у входа в мало кому известное место – Теснину Тьмы. Эта бездна рассекает Землю Энды от края и до края, хотя куда она тянется, никто не знает наверняка. Находились смельчаки, которые пытались найти сокровища, спрятанные где-то в ее бесчисленных расщелинах, но живым отсюда еще никто не возвращался.
– Мы тоже пришли сюда в поисках сокровищ? – тут же оживился юноша, которого необыкновенно заинтересовали слова великана.
– Нет. Мы пришли для охоты на убийцу моих родителей, на Инко, алого дракона, самого ужасного представителя своего рода. Здесь его логово.
Ихабар изумленно смотрел на Осена. О чем, черт возьми, говорит этот безумный великан? Дракон? Настоящий дракон? Никто из людей никогда не видел никаких драконов, и истории о них были не чем иным, как сказками, рассчитанными на доверчивых детей. Затем он вспомнил слова, которыми отвечала мать всякий раз, когда он спрашивал, существуют ли летающие лошади, крохотные существа, ламии с золотыми волосами… «Все, чему есть название, существует», – говорила она. Он также вспомнил, что не верил в великанов, пока собственными глазами не увидел Осена.
– Когда это случилось? Я хочу сказать, когда этот дракон убил твоих родителей?
– Восемьдесят шесть зим назад.
– Почему ты ожидал так долго, а не убил его сразу?
– Я ждал тебя.
Юноша достал бурдюк с водой, который лежал в дорожном мешке, и сделал большой глоток, чтобы утолить внезапную жажду. Он пытался понять, почему из всех бигорра великан избрал именно его, и не видел ни единой причины. Он не был ни самым сильным, ни самым удачливым охотником своего клана, и у него на шее все еще виднелись отпечатки пальцев великана. Столь странный выбор мог объясняться лишь одним.
– Ты хочешь использовать меня в качестве приманки, чтобы привлечь эту тварь? – спросил он, удивляясь собственной безмятежности. Должно быть, он тоже сошел с ума.
– И да, и нет…
