Дэлл

на него, как на собственные остриженные волосы или выпавший зуб, – вроде твое и уже не твое. Уже чужое.

Сил не хватало даже на грусть – слишком велика была усталость, – и росло стойкое убеждение, что моя миссия закончена. Нужно просто продержаться еще час-два, может, день, и всё.

Через сорок минут чистые стаканы и тарелки выстроились в ряд, я вытерла руки, надела кольцо и отправилась искать спальню, куда менее всего доносился смачный мужской хохот. Как только таковая была найдена, я заперла дверь, скинула одежду и рухнула на кровать.

Боже мой… Всё. Спать.

* * *

Проснулась я оттого, что хотела в туалет. В доме тихо, за окном темно.

Который час, определить не удалось – в незнакомой спальне не нашлось часов. Чтобы не надевать вечерний наряд, я отыскала в шкафу первый попавшийся халат, натянула его и выскользнула в коридор. Шатаясь, добрела до нужного помещения, справила нужду и пошла назад, на ходу раздумывая, доспать на втором этаже, на кровати, или же вернуться на третий, к ставшему привычным матрасу на полу.

В гостиной, где накануне установили новую плазму, горел свет. Я автоматически завернула туда, щелкнула выключателем и уже собиралась выйти, когда вдруг услышала голос:

– Ну вот… Один, да теперь еще и в темноте.

– Ой!

Свет моментально зажегся вновь.

– Не надо, ты права, в темноте лучше.

– Что… выключить?

– Да.

Я погасила свет и замялась на пороге.

– Извини, я не думала, что ты здесь…

Дэлл сидел на диване перед неработающим телевизором. Ничего не пил, не ел, просто сидел. Наверное, лучше уйти, не мешать, пусть подумает, о чем ему хочется.

– Спокойной ночи тебе. Только не сиди долго, а то уснешь здесь, шея устанет.

Он промолчал. Затем голова качнулась в мою сторону.

– Посиди со мной, Мег.

Мое дыхание замерло.

Как же давно он не называл меня Мег… Как же давно.

Не веря собственным ушам, я какое-то время стояла у порога, затем решилась – осторожно обогнула диван и присела на край.

Гостиная вновь погрузилась в тишину.

Невозможно было судить наверняка, но мне показалось, что Дэлл пьян – не просто под хмельком, а именно пьян. Может, поэтому он хотел избежать одиночества. Говорят, пьяному в тягость быть одному… Мне так и не довелось это проверить на собственном опыте: обычно я засыпала раньше, чем доходила «до ручки».

Какое-то время мы молчали; чтобы не мерзли босые ступни, я осторожно забралась на диван с ногами и откинулась на спинку. Короткий сон не прогнал усталость, скорее, усилил ее. Виски пульсировали слабой болью, глаза закрывались.

Хочет посидеть? Что ж, посидим… почему нет. Ночь длинная, выспаться успею.

В воздухе плавал невидимый отголосок грусти – его или моей? Не разобрать. Слишком много всего мы оставили позади себя.

Чернел перед глазами темный экран новомодной плазменной панели.

– Где ты достала их?

В прозвучавшем вопросе слышалось неподдельное любопытство; мне не нужно было объяснять, о чем шла речь.

– Купила.

– Но как? Я несколько раз пытался это сделать, предлагал баснословные деньги.

Я улыбнулась в темноту. Кто бы и мне объяснил, почему Рихарт продал их. Ведь не только из-за Перехода.

– Не важно. Важно то, что они тебя порадовали.

– Очень. – Это слово прозвучало так мягко, что пальцы на моих ногах непроизвольно поджались. – Спасибо тебе.

– Пожалуйста, – ответила я просто и не стала больше ничего добавлять, смакуя возникшее в душе тепло, такое редкое и такое