– «Владей»! – передразнил я дядю Олега. – Сначала разобраться надо и глянуть, что там и как…
Мы были готовы к исследованию подземелья минут через пять. Ну, может быть, семь. Дядя Олег наскоро умылся из лейки и сбегал в дом за курткой, мотивируя это тем, что под землей обязательно будет холодно. Из вооружения, кроме мелочей, мы прихватили топор, лом и мощный фонарь. Правда, фонарь оказался ни к чему…
Каменная лестница заканчивалась метрах в трех от поверхности, а дальше подземный коридор делал поворот, расширялся и превращался в каменный мешок. По какой-то причине здесь было достаточно светло. Во всяком случае, большущая дверь отчетливо просматривалась без всякого фонаря. Она была окована медью, пребывала в закрытом состоянии, имела массивную литую ручку и никаких следов запоров или дырки для ключа.
Дядя Олег как следует подергал дверную ручку, внимательно осмотрел и даже понюхал саму дверь, врезал по ней ногой и выставил диагноз:
– Изнутри закрыта, зараза!
Попытка поддеть край двери ломом успеха также не имела, и дядя Олег принялся костерить неведомых тех, кто понатыкал дверей между ним и его счастьем. Пхнув дверь плечом и пропустив мимо ушей мой вопрос: «Там надписи «на себя!» нету?» – дядя Олег забрал у меня фонарь.
– Отнесу… Здесь он все равно не нужен, а дядя Миша за него…
Он ушел по ступеням наверх, бормоча под нос что-то не очень лестное о Переводчике и о том, что уж он-то, Олег, знает, как и чем открыть эту проклятую дверь.
Я ни в коей мере не собирался копировать или передразнивать действия дяди Олега, когда подошел к двери и понюхал ее. Она откровенно и густо воняла медью. Пробовать на вкус я не стал, а просто взялся за ручку и потянул. Дверь открылась без скрипа и особых усилий с моей стороны, как обычная большая, сбалансированная дверь с хорошо смазанными петлями. А прямо за ней нарисовался короткий, достаточно широкий для двоих проход, светлое пятно выхода и что-то синенькое вдалеке.
В это время с поверхности послышался голос дяди Олега:
– Ты не знаешь, куда дядя Миша большой кувалдометр сунул? А?!
Спеша сообщить, что кувалда нам пока не нужна, я бросился к повороту с криком:
– Спускайся! Я дверь открыл!
Дядя Олег кубарем скатился вниз по лестнице, отпихнул меня в сторону и всем телом влепился в закрытую дверь.
– Шутить изволите, милорд Охотник? – обиженно спросил дядя Олег, потирая ушибленное плечо. – Мне ваши шуточки знаешь где снились?
– Да нет… – начал оправдываться я. – Открыл я дверь. Серьезно, без балды!
– И как же тебе помогло?
– Да я… – Протянув руку к двери, я ухватился за ручку. – Взял и…
Дверь открылась, как и в первый раз, легко и просто.
– Держи ее!!! – заорал дядя Олег мне прямо в ухо. От неожиданности я отдернул руку, но дверь и не думала закрываться, а дядя Олег продолжал метаться с криками:
– Я сейчас! Не отпускай!..
Наконец под руку Олегу подвернулся лом, и он довольно ловко и быстро распер дверь в нижней части этой железякой.
– Все! Можешь отпускать! – отдал он команду и, осмотрев проделанную работу, добавил: – Ты подожди, не входи без меня! Я наружную дверь прикрою, а то сейчас же припрется кто-нибудь наше делить…
Вернулся он быстро и гордо констатировал:
– Против лома нет приема…
Здесь, похоже, дядя Олег оказался прав. Во всяком случае, когда мы миновали коридорчик и вышли в зал, я, на мгновение оглянувшись, увидел, что и дверь осталась распахнутой настежь, и лом никуда не делся.
Зал, в который мы с дядей Олегом попали, был огромен. Говоря «огромен», я именно это и имею в виду, а не что-то еще. Определить размеры мы не смогли, и позже по этому поводу даже споров не возникало. Видимая часть зала позволяла думать, что он круглый или как минимум овальный, а архитектурные особенности вызывали ассоциации с римским Колизеем, вывернутым наизнанку. Широченные карнизы без всяких перил прослеживались и ниже, и выше нашего уровня, между собой соединялись лестницами и открывались к середине зала узкими арочными проемами. А там, за ними…
Там в белесой дымке, довольно далеко от нас и от стен этого своеобразного колодца, без видимой опоры парил над бездной Синий Дракон. Тело его искрилось и переливалось оттенками от льдисто-голубого до индиго и поначалу показалось мне искусно
