– Ничего, я все понимаю. Было бы глупо, если бы ты так заботился обо мне…
– Мы поженимся. В том видении на нас не было связывающих рун, так что это может многое изменить.
– Что?! – От испуга я открыла рот, и капли оранжевой кашицы из тыквенного супа упали мне на блузку.
– Тебе через месяц исполнится двадцать, – напомнил Лис. – Все будет законно.
– Спасибо, я не забыла, когда наступает совершеннолетие, умник! Немедленно забери свои слова назад!
– Про законность? – Лис усмехнулся.
– Про свадьбу!
И совершенно униженная, с заляпанной блузкой и порванной на дереве юбкой, я вышла из-за стола и направилась в сторону выхода. Одноглазая Перла проводила меня добродушной улыбкой из-за стойки, где она разливала сидр, но я была совсем не в том настроении, чтобы отвечать на любезности даже таким милым людям. Может, именно так и рождаются настоящие злодеи- взрыватели?
Лис нагнал меня почти уже у самого дома, и к тому времени я чувствовала уже больше неловкость, нежели злость.
– Не шути так больше, – пробормотала я, не рискуя поднять глаза.
Он приобнял меня за плечи. Я подумала, что буду скучать по теплу его тела, когда все закончится. В последнее время я думала об этом все чаще, и это медленно поддтачивало меня изнутри, как какая-то невидимая до поры до времени, но отчаянно прогрессирующая болезнь.
– Мы вернемся к этому вопросу, когда ты успокоишься, – пообещал Лис.
Конечно же, я хотела ответить какой-нибудь колкостью, но, как это часто бывает, не успела вовремя придумать красивый ответ.
В воскресенье пошел сильный дождь, и я осталась дома, перечитывая «Общую теорию нумерологии», хотя ручонки так и тянулись полистать справочник по зельям. Но памятуя видение, в котором я очутилась несколько дней назад, это было, по меньшей мере, опасно.
Вечером на ужин должен был прийти Лис. Да, на тот самый занудный ужин, где он должен был официально представиться моим родителям. Даю руку на отсечение, в столице тех, кто придерживается устаревших традиций, считают психами. Мы же сидели в своей крепости, как в просторной клетке, и наши традиции законсервировались вместе с нами.
А с утра, спускаясь на завтрак и совершенно не чуя беды, я услышала, как ругаются родители. И это было странно, потому что я не помнила, чтобы они раньше хоть раз повышали друг на друга голос. Может, все дело в том, что мы так мало видимся, хотя живем под одной крышей?
Из всего потока слов я расслышала только знакомое имя. Дара. Так звали мамину младшую сестру, которая в шестнадцать лет сбежала из дома вместе с заезжим эльфом. Обычная история для этих мест, хотя гордиться тут особенно нечем.
Но почему имя моей тети всплыло в этом доме спустя столько лет?
Я затаилась за углом, но было поздно. Голоса стихли.
– Юстина, родная, выходи, – раздался мамин голос. – Мы знаем, что ты здесь.
Ну вот скажите, какая из меня злодейка, если я даже не могу остаться незамеченной собственными родителями?
«Ты ничего не сделала, – повторяла я себе для уверенности. – Ничего».
– У нас сегодня гости, милая, – сказал папа и протянул мне стакан клюквенного морса.
– Я знаю. Лис.
– Нет, Юстина, боюсь, гостей намечается немного больше.
Да, некоторых вещей определенно лучше не знать.
Они приехали как раз к ужину, хотя я до последнего надеялась, что это чей-то глупый розыгрыш, и письмо, которое показали мне родители, было написано вовсе не тетей Дарой. Она была замужем за так называемым «свободным лицом» (под этим термином подразумеваются эльфы, маги и оборотни-дипломаты) и поэтому могла спокойно пересекать городские границы. Впрочем, это не помешало ей последние два десятилетия провести вдалеке от стен Урги. Если честно, я ей немного завидовала. Но только самую капельку.
Она оказалась красивой женщиной – с сияющей кожей и лучезарной улыбкой – в отличие от ее мужа. По теории народностей у меня всегда был высший балл, потому что это действительно плевый предмет, однако не скажу, что я питаю такую уж любовь к нелюдям, пусть даже у меня самой эльфийские корни. Как уже правильно заметил Орон, по ушам этого по крайней мере не видно.
Тетя Дара представила мужа как Валаса, и в нем не было ничего, что девочки представляют себе, когда думают об эльфах.
