– А теперь, – проговорил он так, что слышно было всем, – насытим Койтана кровью тех, кто уже этой ночью первыми насытили собой друг друга!
– Во славу Койтана! – закричал он истово. – Да славится великий Плодонос! Да пошлет он после этой ночи детей в нашем племени!!
В ответ на это пожелание многие в толпе заулыбались, одарив гоблинов противоположного пола взглядом, в котором читалось много чего, но главное – ожидание конца церемонии, когда начнется оргия. Все семейные узы на эту одну-единственную ночь за год забывались, и можно брать чужих жен и мужей.
Гигантский костер вспыхнул ярче – помощники жреца бросили в огонь пару вязанок дров. Вытащив из-за пояса ритуальный нож, Доргат направился к поединщику. При виде этого княжна застыла от страха.
Он схватил левой рукой Страга за волосы, оттянул голову. Лезвие каменного ножа коснулось горла поединщика.
– Это за мою внучку Шершалу, – произнес он негромко. – Ту, что ты убил в лесу.
– Я никого не убивал!
– Ты прав, – кивнул шаман. – Шершала застала меня со своей подругой. Как ни грустно, но пришлось убить обеих. Но ты не беспокойся – смерть будет быстрой. Да и надо же кого-то принести сегодня в жертву. Для разнообразия мы не тронем никого из нашего племени.
– Ах ты, старый козел!
Чувствуя, как нахлынула ярость, Страг соскочил с плиты, но руки еще оставались прикованными. Доргат с размаха его ударил, старик еще не растерял сил. Подбежали два крепких гоблина и уложили поединщика обратно. На этот раз приковали и ноги тоже.
– Да примет Койтан тебя в жертву! – произнес шаман громко. – Да окропит эти камни кровь!
Внезапно блеснула яркая вспышка, и в воздухе появился сияющий портал. Шаман зажмурился, рука с ножом опустилась.
Из портала вышла фигура в плаще. Откинув с головы капюшон, старик оглядел стоявших вокруг гоблинов и напуганную Миранду. Белый набалдашник посоха в его руке сверкнул, и Доргат с криком схватился за обожженную руку.
– Ты приносишь в жертву не того, шаман, – произнес Глумдар, приближаясь.
Доргат сделал знак помощникам, те бросились на волшебника. Глумдар щелкнул пальцами, и четверо гоблинов в шаманских хламидах замерли соляными статуями.
По толпе прокатился вздох ужаса. Несколько гоблинов, что уже собирались напасть на Глумдара, остановились.
– Уйди, Глумдар, – произнес шаман. – Дай закончить жертвоприношение!
– А ты мало изменился, Доргат, – сказал волшебник. – Небесный канделябр! Ты все так же выбираешь слабых противников, забывая, что за ними может стоять кто-то сильнее.
Шаман гоблинов расхохотался.
– Кто может быть сильнее Койтана? Кто посмеет бросить ему вызов? Уж не ты ли, Глумдар Кешемун?
Не дожидаясь ответа, Доргат поднял посох, и в ночное небо выстрелил сноб алого света.
В ответ раздался громовой раскат. Небо затянуло тучами. Звезды скрылись за клубящейся тьмой. Высоко в небе появились очертания мускулистого тела, рук. На рогатой голове злобно горят угольки глаз.
– Смертные, кто здесь решил бросить мне вызов?! – прохрипел Койтан.
Доргат злорадно улыбался. Наконец-то противнику нечем крыть. Еще мгновение – и этот наглый волшебник, вражда с которым длится уже много лет, будет раздавлен, а Доргат – отомщен.
– Койтан! – закричал шаман, указывая на прикованного к плите поединщика и Миранду рядом с ним. – Прими их в жертву!
– Не дам! – закричал Глумдар. – Не позволю!
Из набалдашника его посоха вырвался сноп зеленого пламени, и в черноте неба появился сияющий изумрудный водоворот.
Со всех сторон ударил ветер, принялся трепать балахон волшебника. Пламя костра заколыхалось. Водоворот исчез. На его месте в небе остался массивный, ослепительно белый торс юноши. Ветер стих, но гоблины все равно встали ближе друг к другу – жадно и со страхом наблюдали за происходящим.
– Что тебе нужно, Глумдар? – вопросил юноша. – В прошлый раз ты потревожил меня напрасно!
– Хенголь, я призвал тебя, как ты того хотел! – закричал Глумдар. – Вот противник тебя достойный! Противник, который хоть немного продержится, в отличие от предыдущих!
Койтан вдруг сделался меньше ростом, на лице мелькнул страх.
– Я… я не стану драться с тобой, Хенголь Побеждающий! Это недоразумение!
