– Не хочу радоваться раньше времени, но, если верить донесениям разведки, они сильно расслабились с момента начала Революции, да и полноценные тренировки не проводились давно. Стрелять, фехтовать и владеть штыками они не разучились, а вот длительные переходы давно делали. Ну и обувь… был скандал, что поставщики дали армии скверные сапоги. Вроде бы как раз в части де Бриенна попали.
– Вроде бы? – с иронией спросил император. – Я тебя не узнаю, Андрей.
– Не точно выразился, – поправился квартирмейстер, – они точно попали в «наши» части, но сколько солдат обуто в… это, сказать не могу. По разным оценкам – от пятнадцати до двадцати пяти процентов.
– Уже неплохо… Ну тогда… Готовься – пойдем очень быстро. Сам знаешь, что делать: проверь больных да раненых, обувь кому надо заменить…
Долго не думая, Рюген разделил армию надвое, дабы взять южную часть французских войск в клещи. И начался марш… Взвыли даже тренированные венедские солдаты, тем более что за зимний период они несколько расслабились. Ну и весенняя распутица… Здесь она была выражена не так сильно, как в России, но была достаточно заметной. Солдатам было очень тяжело, но никто не ныл, все прекрасно понимали, что возможность уничтожить часть французских войск без особого риска для собственной жизни – шанс нечастый. А главное, поговорку Померанского «Ведро пота заменит каплю крови» помнили все и считали, что лучше уж попотеть, чем получить ранение…
Под предводительством Игоря было почти пятьдесят тысяч человек, когда они встретили французские части у Кольмара. Немного – порядка десяти тысяч человек.
– Сир, вот через ту лощину можно ударить, – показал местный проводник, протирая слезящиеся от ветра глаза, – там кустарником заросло – не сильно, но со стороны прохода не видать. Кавалерию в бой не пошлешь, но егерям – самое оно.
– Служил? – спросил император заросшего щетиной проводника. Тот скривился, будто укусил лимон.
– Аж три раза, Государь. Пока провинции были бесхозными, то чьи только вербовщики тут не гуляли. А как они работают, сами знаете – полдюжины здоровяков, да…
Тут он махнул рукой, не желая вспоминать неприятное.
– Но я так считаю: коль присягу даешь под дулом ружья или еще как насильно, то она и не действительна…
Марк с надеждой уставился на своего императора, и тот не подвел. Солидно кивнул и подтвердил:
– Только по доброй воле. В армии Венедии и в армии Империи служат только добровольцы. Не скажу, что жалованье очень уж большое, но получше, чем во Франции. А уж про кормежку да обмундирование и говорить не приходится.
– А это… Из наших будут набирать?
– Буду. Эльзасцы да лотарингцы – солдаты отменные да знают, что такое честь. Имперские войска буду формировать. Но учти, поскольку командиры в большинстве своем будут венеды – по крайней мере поначалу. Да и языков с наречиями очень уж много, так что венедский придется учить – в армии все команды на нем отдаются.
– Ну это не проблема, – засветился проводник, – хоть чуток, его тут многие знают. А… командовать кто?
Марк задал вопрос и аж сжался от собственной наглости.
Грифич хмыкнул, но ответил:
– Белова Макса хочу поставить – достойный офицер.
– Так я ему родственник – жены отчим ему дядей в четвертом колене приходится!
Эльзасец аж засветился и принялся поглядывать по сторонам горделиво – эвона какая честь родичу оказана! А значится, и ему!
Десять тысяч против пятидесяти – не смешно, но… По местным правилам, врага не полагалось убивать, если он сдается. А увидев против себя ТАКУЮ армию, французы бы непременно сдались. И что потом с ними делать? Тащить за собой – так они темпа не выдержат. А не тащить – так их освободят основные силы французских войск. Дилемма….
Решил проявить милосердие: не гуманизм проснулся, просто решил не «дразнить собак» – все-таки Франция пока, несмотря на Революцию, великая страна. Если хотя бы на время прекратит междоусобные разборки… да колониальные войны… да вялотекущую войну с Испанией… и сосредоточит свои силы на возрождающейся Империи… Могут и задавить. Не хватало еще, чтобы на него повесили «образ врага» – пусть лучше тратят свои силы в драках с другими.
Поэтому…
– Французские солдаты! – Выехал на поле переговорщик – дьякон-расстрига из РПЦ, которого он взял в Свиту за неплохое знание языков и чудовищной мощи голосину.
– Император не желает ваших смертей, – басил расстрига, которому, пожалуй, даже мегафон не слишком был нужен…
