Лленаса, но девушка сама встретила его в дверях.
– Можно мне пойти наверх? – спросила она.
– Уже поговорили?
– Да. – Девица опустила глаза. Если бы еще и покраснела при этом, Ранбаунг решил бы, что разговор сей был – и подумается же такое! – интимным.
– Хорошо, иди.
Ему не терпелось заняться продолжением исследований. Отчего-то казалось, что обнаруженная сегодня ниточка – та самая, потянув за которую можно распутать весь клубок.
– Мэтр Алистер, – обратилась к нему Эбигейл, вопреки собственным словам не торопившаяся уходить. – Я хотела попросить… Джеку нужна чистая одежда. И… вы не могли бы отключать его на ночь? Мэтр Дориан всегда так делал.
– Мэтр Дориан был создателем твоего механического друга и поэтому мог отключать и включать его по сотне раз на день, – поморщился досадливо маг. – А мне под силу лишь разорвать управляющее Джеком заклинание. Восстановить его потом, боюсь, не получится.
– Тогда не нужно! – протараторила испуганно девушка.
– Не буду, – улыбнулся Ранбаунг.
Улыбка получилась грустной и задумчивой. Чувствовалось, что разгадка где-то рядом, но он все время ее упускает, и найденная только что ниточка вот-вот выскользнет из рук…
Храм Святой Агнессы располагался на западной окраине Салджворта. Древнее строение с куполообразной, местами провалившейся крышей, на стенах – истершийся барельеф, окна с выцветшими витражами. Внутри – та же ветхость: блеклые фрески, бедный алтарь. Адалинда не сильна была в вопросах религии, а потому не могла судить, по какой причине храм так запущен: то ли святую эту в народе не слишком почитали, то ли отсутствие прихожан, а стало быть, и пожертвований, вызвано лишь удаленностью этого места да тем, что на старом кладбище, оградой примыкавшем к храмовому двору, давно не хоронили горожан, и тех, кто мог приходить на поросшие бурьяном могилы, погребли уже на других погостах.
Так или иначе, но людей в храме почти не было. Старый священник, седой и ссутулившийся, дряхлый настолько, что казался ровесником святилища, беседовал с дамой в черном вдовьем капоре. В стороне дожидались окончания их разговора трое детей: мальчик и две девочки. В первом ряду скамеек для молитвы дремал пожилой господин. В третьем – девушка, бледная и заплаканная, напротив, молилась о чем-то горячо и истово. И больше никого.
Кроме Фредерика.
Эмпат сидел в предпоследнем ряду, почти у прохода. Глаза прикрыты, лицо расслаблено. Ему всегда нравились подобные места, их эмоции, искренность и скрытность, чистые стремления и тайные желания.
Адалинда, до сих пор без браслета, в утреннем образе увядающей красавицы, присела рядом.
– Я хотела бы исповедаться, – сказала она тихо.
Фредерик открыл глаза, скользнул по ней незаинтересованным взглядом.
– Простите, но я не…
Женщина негромко, чтобы не нарушать покой храма, рассмеялась.
– Прежде ты чувствовал меня за десяток шагов, – сказала она, возвращая должок.
Бывший муж спрятал удивление под ухмылкой:
– Прежде ты не примеряла на себя столь невзрачных личин. Думаю, можно счесть признаком профессионального роста то, что теперь ты не боишься показаться старой и непривлекательной.
Он преувеличивал, она и в этом образе была хороша, но магиня не спорила:
– Однажды я в самом деле стану такой. Нужно привыкать.
Фредерик удовлетворенно хмыкнул.
– Растешь, – констатировал он. – Но маскарад ведь не ради меня затеян? Наносила ранние визиты?
– Следишь?
Он пожал плечами:
– Догадался. Это очевидно.
– Навестила Найлса, – призналась женщина. – Впустую потратила время. С ним и с остальными уже поработали, верно?
– Верно, – не отрицал эмпат. – Все беседы запротоколированы, у меня есть копии. Хотел сразу отдать тебе, а потом подумал – вдруг ты найдешь что-то, что пропустили наши коллеги. К тому же мне нравится твой подход. – Он красноречиво оглядел ее с головы
