Новый костюм Джека был черным, как и предыдущий.
– Ты не хочешь со мной говорить? – спросил механический человек после затянувшейся паузы.
– Хочу, – возразила девушка. – Только не знаю о чем.
Прежде таких вопросов не возникало, ныне же возникали и не такие…
– Ранбаунг что-то нашел, – сказал Джек, без приглашения усевшись в кресло. – Точнее, он думает, что нашел. Что-то в исходном заклинании.
– Это хорошо?
– Не знаю.
Он умолк на время – обычно в такие минуты Эби казалось, что он отключился, но сейчас девушка откуда-то точно знала, что он всего лишь молчит, – а потом вдруг сказал:
– Завтра будет дождь.
– Откуда ты знаешь? – Перемены погоды, как и этих слов, ничто не предвещало.
– У меня есть барометр. В голове. Вернее, где-то здесь, – механический человек неуверенно ткнул себя пальцем в грудь, – но я привык думать, что в голове.
Привык думать. А она никак не могла привыкнуть к тому, что он способен думать.
– Еще у меня есть часы. И карты. Компас… Расскажи об Эйдене.
Эби вздрогнула всем телом – до того внезапной была эта просьба.
– Зачем? – Щеки вспыхнули, а в груди вдруг закололо: то ли ребра, еще не сросшиеся как надо, вновь разболелись, то ли еще что-то…
– Интересно, каким он был.
– Он был… хорошим…
Джек посмотрел на нее пустыми своими стекляшками, блестящими в газовом свете, и медленно покачал головой:
– Не был.
Не был. Под ребрами заныло сильнее.
– Какая теперь разница? – спросила она. Горечь в голосе превратилась в злость: зареклась же вспоминать, а тут чурбан этот механический!
– Мне интересно, – повторил без эмоций искусственный голос.
– Ничего интересного. И я… Я не знаю! Не знаю и не знала его никогда, понял?
– Понял. – Джек поднялся с кресла, будто собирался уйти, но пошел не к двери, а к ней. – Я видел его. Мертвого. С дырой в груди. И видел живого. С тобой. Так. – Он взял оцепеневшую от растерянности девушку за запястье и повернул ее руку ладонью вверх. Палец в кожаной перчатке медленно вывел на ставшей вдруг влажной коже первую букву – «э». И дальше: «б», «и», «г»… – Так, помнишь? Думаешь, это не интересно… крошка Эби?
Лишь на миг липкий обволакивающий страх сковал тело, а затем девушка вырвала руку и с силой оттолкнула от себя механического человека.
– Не смей! Никогда больше не смей! Никогда, понял?!
Она сама не понимала, чего требует от него, – главное, чтобы никогда-никогда.
И когда дверь за ним тихо затворилась, Эби все еще стояла посреди комнаты, обняв себя за дрожащие плечи, и шептала, словно обережную молитву: «Никогда больше. Никогда…»
Вернувшись к себе, Адалинда, как и планировала, выкупалась, смывая остатки изменяющих чар, и выспалась. После вынужденной блокировки дара, затянувшейся на месяцы, следовало осторожнее расходовать силы и не допускать переутомления.
Отоспавшись, магиня заказала в номер поздний ужин, а в ожидании заказа зажгла дополнительные лампы и открыла «молитвенник». У Фредерика был собственный способ систематизации данных, и ей, как человеку, знакомому с этим способом, не составило труда выделять основное в заметках.
Для Фредди дело мэтра Лленаса началось с работы Чарльза Шолто – аналитика, не следящего за состоянием газового освещения. Кто поручил ему заняться салджвортским изобретателем? Какие задачи ставил? Ответа на эти вопросы, как свидетельствовали красноречивые прочерки, бывший супруг не нашел.
Зато попытался сам обработать собранную о Дориане информацию: хронологическая таблица, занимавшая восемь страниц, фиксировала основные события в жизни мэтра Лленаса, начиная с получения тем первой ученой степени и заканчивая последним
