Дисциплинированным и в то же время рассеянным.
А еще молчал многозначительно и плавил взглядом романтично настроенных дамочек…
Адалинда поймала себя на том, что улыбается.
– Дальше, – поторопил эмпат. – Что он представлял собой как человек?
– Как человек? – Улыбка сошла с ее лица. – Обычный, в общем-то, человек. Честный. Порой слишком прямолинейный. Увлекающийся – в том, что касалось его работы. Не признающий условностей. Не лишенный честолюбия. В чем-то эгоистичный. Иногда – злопамятный. – Она вспомнила историю его ссоры с Найлсом. – С окружающими, если можно так выразиться, избирательно добр.
– Честолюбивый, злопамятный, избирательно добрый эгоист, – вывел Фредерик. – Что ты в нем нашла?
Женщина не ответила.
– Это был вопрос, Эдди. Вопрос, имеющий непосредственное отношение к делу.
– Какое?
– Непосредственное, – повторил «исповедник». – Ты не забыла, что тебя тоже пытались устранить?
– С чего ты взял…
– Что тебя пытались убить? Или то, что ты слишком близко к сердцу приняла последнее задание?
Она непроизвольно рыкнула рассерженной кошкой и показала зубы, чего обычно на людях старалась не делать. Но Фредди – это не люди. Бывший друг, бывший муж, эмпат… какой, интересно, уже степени? От него нелегко утаить истинные чувства, а когда-то – Адалинда порой скучала по тому времени – в этом и нужды не было.
– Так что же, Эдди?
– Я не знаю, – ответила она.
– И я не знаю, – произнес он задумчиво. – Не понимаю. Даже если вспомнить, что ты никогда не умела выбирать мужчин, Лленас – худшее, что могло с тобой случиться, хуже даже, чем…
– Почему? – спросила магиня быстро, пока он не произнес имени, упоминание которого до сих пор было ей неприятно.
– Подобные люди поглощены лишь собой. Своей работой. Им нет дела до окружающих. Избирательная доброта, как ты это назвала, – большее, на что они способны. Да и с кем Лленас был добр? С Меритом? Нет. Тот был для него такой же работой. Очередным механизмом, который мэтр взялся починить. С Ранбаунгом, которого называл другом? Нет. Друзья для него – лишь благоприятная для протекания нужных реакций среда. Слушатели, зрители. Катализатор, способный одобрением или недоверием подстегнуть рабочий процесс. А женщины? Ты же читала его досье. Физиология – и только. Любовница – такая же часть ежедневного расписания, как завтрак, обед и ужин. Необходимое условие для поддержания основных функций организма…
– Не все, – вставила, не сдержавшись, Адалинда.
– Не все, – с грустью в голосе повторил Фредерик. – То есть не ты. Самая распространенная ошибка влюбленных женщин. Он бабник и пьяница, или заядлый игрок и транжира, или черствый, эгоистичный сухарь, помешанный на работе, но со мной он станет другим – да?
– Он сделал мне предложение.
– Что? – переспросил недоверчиво эмпат.
– Он сделал мне предложение. Хотел, чтобы я развелась с Келларом и вышла за него. Да, ты прав, он был эгоистичным сухарем, помешанным на работе, но нам было хорошо вместе. С ним мне не приходилось притворяться, даже с оглядкой на задание. Он принимал меня такой, какая я есть. И меня устраивал таким, каким был. Можешь не верить…
– Я верю, Эдди, – произнес Фредерик мягко, словно успокаивая, хотя в голосе ее не прорезалось ни намека на близкую истерику. Но он ведь слышал не только голос. – Верю. Просто то, что ты сказала, несколько неожиданно.
– Я должна была включить это в отчеты? – огрызнулась она, мысленно браня себя за то, что дала волю эмоциям.
– Нет. Но такое поведение… отношение к тебе со стороны Лленаса противоречит выводам наших аналитиков, ты не находишь?
– Они не разрабатывали этот аспект, – пожала плечами магиня.
– Не разрабатывали… Те, что готовили материалы для твоего задания. А Шолто? Его отчет мог быть более скрупулезным.
– И что это дало бы?
– Зная человека, что у него внутри на самом деле, проще предсказать его поведение. А при необходимости им можно даже управлять.
– Логично, – согласилась женщина. – Но это не объясняет, почему Дориана убили. Мы отвлеклись и… мне нужно идти.
