потом произнес медленно:
– Раньше я отключался. Это немножко похоже на сон. Или на смерть.
О таком Эби тем более говорить не хотела и быстро сменила тему:
– Ты еще не просил у мэтра Алистера новую одежду?
Джек покачал головой.
– Хочешь, я сама его попрошу?
– Зачем?
– Я же объясняла вчера: твой костюм нужно постирать.
Он склонил набок голову, и что-то в этом движении показалось Эби знакомым и одновременно неправильным.
– Ты думаешь, в чистом костюме мне будет лучше?
– Конечно, – начала девушка и осеклась. Подумалось, что Джек спросил совсем не о том, будет ли он лучше выглядеть в новой одежде.
– Не будет, – сам себе ответил механический человек.
Снова стало страшно и тревожно, но Эбигейл, пересилив себя, приблизилась к нему и заглянула в неподвижные, неестественно блестящие глаза:
– Ты чем-то расстроен?
Она рада была бы, если бы он не понял вопроса и промолчал. Но Джек ответил:
– Нет. Я… зол.
– Почему?
Твердый палец коснулся ее щеки и провел волнистую линию до подбородка.
– Чувствуешь?
– Да, – прошептала Эби.
– А я – нет.
Подсматривать и подслушивать господину Ранбаунгу было без надобности. Любопытно, конечно, о чем могут говорить механический человек и вполне себе живая девушка, но любопытство – это пустое, отвлеченное. Куда интереснее, как отреагирует на разговор искусственный разум. Изменится ли структура внутренних связей, проявится ли то, что мэтр Алистер для себя назвал эмоциональной составляющей базового заклинания – тонкая ниточка, которой, по всему, не было места в изначальной канве. Она сплелась уже позже, сама, проросла из тысячи других канальцев, ответственных за память, знания и восприятие. Рассчитывал ли Дориан на такое? Или, как и тысячу раз до этого, случайная удача вновь подыграла ему?
Впрочем, с учетом случившегося с Лленасом трудно назвать его удачливым…
Закрывшись в кабинете, мэтр Алистер достал из кармана и установил в рамку-проектор линзу. Активировал связующее все элементы считывающего устройства плетение. На столе перед магом вспыхнула картинка: отсвечивающие всеми цветами радуги змеи сплелись в тугой клубок – так он видел заклинание, давшее Джеку жизнь и, да простит Творец такие мысли, душу. И чем дольше Ранбаунг смотрел на этот клубок, тем сильнее убеждался, что никогда не сумеет ни распутать его, ни тем более воссоздать.
Он придвинул к себе стопку чистых листов и взял из ящика стола остро заточенный карандаш. Через минуту наблюдений грифель зашуршал по бумаге, срисовывая одну за другой схемы, которые после еще несколько часов придется разбирать.
Вот простейшее мышление, обеспечивающее первую мгновенную реакцию, что совсем нелишне в отсутствие рефлексов на уровне физиологии.
Несколько каналов, тянущихся от независимых хранилищ памяти, дублирующих друг друга на случай нарушения связей. Структура содержащейся в них информации неоднородна. Одни данные – некая постоянная, другие непрерывно обновляются.
Сейчас, пока Джек общался со своей подругой, процесс обновления шел особенно активно, и мэтр Алистер едва успевал зарисовывать изменения. Он уже жалел немного, что отказался от идеи подслушать разговор. Если бы знать, что именно провоцирует наисильнейшие эмоциональные всплески, можно было бы после воссоздать ситуацию в лабораторных условиях и тщательно проанализировать. Однако маг недолго обдумывал это: еще одна, прежде не замеченная им ниточка-связь, тянувшаяся от Джека куда-то вовне, заняла его внимание. Не единственный канал, уходящий за пределы матрицы, но те, другие, были не более чем придатками энергетической цепи и терялись в астрале, а эта…
– Нужно взглянуть поближе, – решил, отбросив карандаш, мэтр Алистер.
Он вынул линзу из проектора и направился в лабораторию с намерением отослать Эбигейл и остаться один на один с творением
