Он потоптался на пороге – нет, на самом деле просто стоял, но Эби подумалось, что если бы был живым, переминался бы нерешительно с ноги на ногу – и спросил:
– Можно я побуду у тебя? Недолго.
– Можно, – позволила девушка. – Садись сюда.
Освобождая место, Эби убрала с кресла платье, которое подшивала до его прихода – темно-синее, с белым отложным воротничком и с рукавами, широкими и пышными от плеч и сужающимися к запястьям. В этом платье она походила на песочные часы, но Барбара сказала, что нынче такие силуэты в моде.
– У тебя новая одежда, – заметил Джек.
– А у тебя – нет.
– Мне она не нужна. Я следил за своим костюмом. Это легко: я не потею, и вещи не сильно пачкаются. А от пыли чистил.
– Все равно постирать не мешало бы.
– Да, – признал, осмотрев себя, механический человек. – Попрошу другой костюм. Этот еще и рваный. – Он поднял руку – и стало видно дыру, точнее, разрез на правом боку. – Ты сможешь зашить?
– Конечно.
– Не одежду. Под одеждой зашить.
Не дожидаясь ответа, он начал расстегивать пиджак. Пуговицы поддавались медленно, пальцы у механического человека были неловкие. Эби вспомнила, как неуклюже он брал мелкие предметы, когда она учила его простой домашней работе, и как бил порой чашки.
– Давай я.
Джек не был живым, не был мужчиной, и она не чувствовала стыда, помогая ему избавиться сначала от пиджака, а затем от рубашки. Хотя и было в этом что-то неправильное. Как и в гладком рельефном торсе, сделанном мэтром Дорианом по горячо любимым им стандартам. Мускулатура – накладки под кожей, чтобы сохранить пропорции человеческого тела. Даже пупок… Непонятно зачем. Глубокие складки-впадинки очерчивали места соединения туловища с шеей и руками, а на груди четко выделялся прямоугольник, чуть шире ладони Эбигейл. Девушка осторожно провела пальцем вдоль зазоров.
– Это открывается?
– Да, – ответил искусственный голос.
– Там… все?
– Нет. Доступ к механизмам с другой стороны. Если снять крышку на спине, можно отсоединить крепления головы и конечностей. А здесь – только источник энергии и кристаллическая матрица памяти. Показать?
Эби передернуло от этого предложения, и она быстро-быстро замотала головой:
– Нет, не надо.
– Я хотел открыть тебе свое сердце, – сказал Джек.
Это могло быть шуткой, несмешной и недоброй, если бы только он умел шутить.
– Стой и не шевелись, – велела Эбигейл. – Я зашью дыру.
Она порылась в коробке, что принесла ей Барбара, выбрала подходящую иглу и нашла нитку нужного цвета. Шов все равно будет заметен, но если делать аккуратные маленькие стежки, сразу в глаза не бросится. Хотя кто станет разглядывать Джека без одежды?
– Где ты порезался? – спросила девушка, постепенно стягивая края распоротой кожи.
– В Освине. Какой-то мужчина проткнул меня ножом. Я ничего ему не сделал, а он…
– Хотел убить тебя. – Пальцы с иголкой задрожали. – Здесь печень. У людей… У обычных людей.
– Значит, если бы я был живой, я бы умер. Смешно.
– Нет.
– Смешно, – повторил уверенно механический человек.
Эби промолчала. Ей больше нравилось, когда он не пытался проявить остроумие.
Девушка закончила работу и по привычке откусила нитку зубами, лишь в последний миг спохватившись, что шила не какую-то там прохудившуюся рубаху. Губы коснулись натянутой на стальные ребра кожи, и если бы Джек был живым… Но он не был. Не смешно и не грустно – как есть.
Рубашку и пиджак она тоже зашила. Только с Джеком уже не заговаривала. Помогла ему одеться и проводила до двери.
– Ты ведь придешь завтра?
