в стороны красным блином, надоевший туман снова предъявляет права на болото. Издалека то протяжный вой, то влажный чмок.
– Ну что там? – набросился дядя девушки.
– Беседуют по душам. Ты не бойся, ведьма беспомощна. Договорятся, будет у вас ведунья в деревне. Нет – так нет.
– Слыхал от дедов про такое, но и подумать не мог, что с племянницей приключится.
– Что такое, о чём вы? – заинтересовалась Унрулия. Они с сыном на бревне у стены. – Почему нас не пустили?
– Вот и хорошо, что ушли. Не дело мальчишке на пытки смотреть. На голых баб тоже рано!
Эритор зарделся и сразу насупился. Я продолжил:
– Дело в ведьме, ей передать дар ведьмовской зело надо. Пока не отдаст, сама не издохнет. И нам не вырваться с острова, упыри на её силу идут, слышите вой? Кругом обложили.
– Почему бы не убить? – спросил Эритор, поигрывает ножом. – Это проще!
Унрулия ахнула, я покачал головой.
– Проще, да неправильней. Ведьма не всегда во зло. Пока молода и сил полна, помогает людям, животным, даже растениям. Край, где обитает ведьма, узнаешь всегда – в нем как-то всё ладно, и стада тучны, и волки сыты, колосья с лишним зерном, от рыбы тесно в ручьях.
– Не очень похоже на эти места и существо на стене, – заметила Унрулия.
– В этом суть ведьмовства. Если здесь хорошо, в десятке иных мест плохо, хуже обычного, будто невидимой рукой стянули удачу в одну точку. Вечно так продолжаться не может, сила иссякнет, природа возьмёт своё, даже больше. Благодатные края высохнут пустынями, покроются болотами, – пояснил я, указывая на топь. – Добрые ведуньи превращаются в мерзких старух, кровожадных монстров.
– Значит, и ты, Виллейн, превратишься в кого-то плохого? – спросил Эритор.
– Я не ведьма! Чтобы превратиться в противоположность, надо сперва кем-то стать, – ответил я, но не Эритору, Унрулии, глядя в глаза.
– И каждый стремится заполучить свою удачу, наплевав на соседей, на будущее чужой земли, – горько произнесла Унрулия.
Я пожал плечами:
– Таковы люди. Можно забивать ведьм камнями, но что это даст, кроме потехи толпе?
– Люди? Не только люди, но и гномы, и эльфы, кто угодно! Разве мелкинды исключение?
– Конечно нет! – ответил я. Добавил, блеснув улыбкой: – Исключение – я!
Дверь хижины упала как подъёмный мост замка перед атакой рыцарской конницы. Мы замерли в ожидании, в клубах очажного дыма ступила молодая девушка, на руках высохшее тело ведьмы. Не обращая на нас внимания, идёт к озеру. У кромки воды руки разжались, тело кануло с тихим плеском, и камнем на дно. Девушка обернулась. Ладонь Унрулии прикрыла глаза Эритору, тот завертел моськой подглядеть.
– Одежда найдётся? – спросила девушка, глубокий женский голос чарует, бросает в жар. Крестьяне не могут оторвать взгляд от зовущего тела. – Зовите меня Рилайной!
От холода соски на ядрах грудей заострились, нацелены в жертву. Девушка улыбнулась:
– Но ты можешь звать Рилей, милок!
Глава 11
Прежде чем солнце окончательно утонуло в болоте, последние лучи коротко пали на верхушки далёких гор. Заласские горы стары, пики блестят льдом лишь в зимний период, к середине лета белые шапки давно истаяли. Тем более странно видеть сияющий кончик. Вершина полыхнула на миг оранжевым пламенем, погрузилась во тьму.
– Рилайна! Пойдёшь с нами, кому говорю! – увещевает набольший. – Дома заждались, народ волнуется!
Скамейка вынесена под чистое небо – в хижине от ведьминого варева не продохнуть. Рилайна сидит, привалившись к бревенчатой стене и поджав ноги на другом конце от меня, стати прикрыты мужской рубахой. Хорошо, прежний хозяин широкоплеч, достаёт хотя бы до бёдер. Недоросль зябко ёжится, голый по пояс, взор прилип к округлостям молодухи.
– Чего делать в скучной деревне, морковку растить? Ну уж нет!
– Проклятая ведьма, что с тобой сотворила! Опомнись, неужели останешься здесь, посреди гнилых болот?!
– О, ты бы хотел, чтоб всегда была рядом, тискать тайком! – фыркнула Рилайна, а сама изогнулась в спине, так и хочется ухватить за сочный зад.
Дядя-набольший побагровел, рот шамкает, как у рыбы на берегу, рванул за ворот рубахи.
