мечтаю гораздо меньше, чем рыцарствовать.
– О чём вы, надо выбрать, кого съедят! – сказала Рилайна, взгляд скользит по формам Унрулии, сверху вниз и обратно, задержался на полных бёдрах. Та только фыркнула.
– Почему бы Его Высочеству наследному принцу Джетсету не спасти всех нас, победив амбала? – предложила Унрулия.
Кровь схлынула с лица принца, с той его половины, что цела. Пока цела, читается в глазах. Я поспешил добавить:
– Выбора нет, идти принцу. Кто сказал, что съедят одного? Сегодня один, завтра второй. Вот если победить, устрашённые смердюки отпустят. Решайтесь, Ваше Высочество!
Джетсет хмыкнул:
– Как мелкинд заговорил уважительно, когда шкура жмёт!
Я пожал плечами на шпильку.
– Напоминаю, Ваше Высочество, обо мне речи в уговоре нет.
– Каким оружием биться? Привычен к мечу, копьё, признаться, держу как крестьянин оглоблю!
Рилайна что-то сказала, но я уже не слышу, всё внимание к Унрулии. Та встала, шагнула к двери, сильный стук прервал Джетсета на полуслове.
– Чего долбишь, рано, Хозяин спит! – хохотнул охранник с той стороны.
– Позови вождя, сказать надо! – ответила Унрулия.
– Мама! Ты что задумала, нет! – закричал Эритор, вцепился в мать. Унрулия повернулась, на губах спокойная улыбка, ладонью гладит сына по голове.
– Всё хорошо, сынок. Я вернусь скоро.
Рилайна набрала воздуху выпалить язвительное, но Джетсет зажал рот. Дверь отворилась, за ней двое охранников. Унрулия оторвала сына, подтолкнула в спину ко мне и вышла.
– Что она задумала? – спросила Рилайна, голос дрожит.
Никто не ответил, вопросов и тайн больше, чем узников.
Невыносимо тянется время, час за день, в молчании. Разговоры смолкли едва закрылась дверь за прямой спиной. Эритор на грани: зареветь, заплакать или кататься по полу, бросаться на стены. Сел рядом, лицом в коленки. Я приобнял за плечи.
Дверь отмеряет события в бревенчатой камере. На этот раз на пороге Унрулия, руки скрещены зябко на груди, губы пунцовые, в уголках глаз дрожит слеза.
– Мама, с тобой всё хорошо? – с облегчением спросил Эритор, кинулся обнимать.
Я отвёл взгляд, жгучая ненависть затопила по горло. Зверь, проклятый ублюдок! Кулаки разжались от бессилия. Я с трудом распрямил пальцы, на ладони раздавлена оса, жало впилось в палец, тот распух, но боль меркнет на фоне ярости.
– До первой крови, Джетсет, – молвила Унрулия ровным голосом. – Надеюсь, вы не зря проливали пот в тренировках!
Джетсет церемонно наклонил голову, принимая жертву как должное, но вид подавленный. Унрулия добавила:
– Вам дадут меч, ваш собственный!
Я вскинулся.
– Тот самый, что был с Его Высочеством? Тогда есть шанс! – прошептал я.
– Что за шанс? – воскликнула Рилайна. Снаружи затих шум сопящего стража, я шикнул на дурочку.
Дверь возвестила конец обсуждениям, сруб заполонила стража, по жесту мы нехотя строимся на выход. Снаружи полдень, солнце как зависло с утра, так и не хочет уходить с небосвода, льёт душный жар золотыми лучами. Справа от узилища пара-тройка домов, какие-то сараи, строения полукругом у берега крошечного озера. Не деревня – хутор, торговый пост на краю болот. Вокруг заросло камышом и осокой, меж домами и берегом толпа. Смердюки собрались от мала до велика, щёлкают семечки, одеты празднично – то есть зашили особо большие прорехи. В центре пустой площадки вождь, гол по пояс, по телу вздуваются тугие удавы мышц. На молочно-белой коже валиками шрамов, белых, розовых и багровых, расписан воинский путь. Выглядит устрашающе, вот и Джетсет приуныл, сам поджарый, но в вожде чувствуется поистине звериная мощь!
– Люди Свободных Болот! Сегодня вы увидите, как я побью этого рыцаря, что зовёт себя принцем! Принцем королевства, откуда изгнали наших предков, принца жадных баронов, кровавых лордов, что дерут по три шкуры с крестьянина!
Вождь раскинул руки в стороны, в левой копьё. Толпа смердюков взревела, в голосах ни нотки привычной заунывности.
– Смейтесь, люди: принца прогнали из собственного дворца, он должен скрываться среди болот, как любой из нас! – продолжил вождь. Раздались смешки, жидкие, вождь мигом уловил, что свернул не туда. – Он явился не как изгой, пришёл с мечом и в доспехах,
