носик, голубые глаза и круглые румяные щечки. Госпожа Паша Стилл была смотрительницей этого дома — следила за порядком, оплатой аренды и, конечно же, знала обо всех своих постояльцах огромное количество пикантных сплетен. Узнав, что мы пришли к Джулиане, она только что не подпрыгивала от удовольствия и желания расспросить нас обо всем.
Мы с Наташей улыбнулись — настолько прозрачным было ее поведение. Еще бы, наша Джулиана — темная лошадка, о ней так просто ничего не узнаешь. Мы и сами-то знаем далеко не все…
Оказалось тем не менее, что художница успела подружиться с госпожой Стилл и даже подарить ей свою работу, которую нам с гордостью и продемонстрировали. Натюрморт висел тут же, над столиками.
Мы с Наташей ахнули — и когда она все успевает? Ведь наша журналистка занята практически с утра до вечера — статьи, интервью… Я постаралась представить, когда же художница написала эти розы, — ничего не получилось. Джулиана, Джулиана… Ты вообще спишь, девочка?
В том, что картина была написана специально для новой знакомой, не было никаких сомнений. Удивительно, но этот натюрморт был точной копией курносой старушки! Это был… портрет-натюрморт.
В небольшой вазочке стояло так много кремовых роз, что казалось, если смотреть на картину подольше, то станешь свидетелем того, как букет падает под собственной тяжестью. Вокруг цветов стояли блюдечки с воздушными пирожными, чашечки с ароматным чаем и даже взбитые сливки в прозрачных бокалах. Все это было написано настолько искусно, что не принять приглашение выпить чайку, а заодно и выложить все-все сплетни разом было ну просто невозможно! Магия….
— Джулианочка подарила, — улыбнулась женщина искренней и доброй улыбкой, не теряя при этом хищного блеска в любопытных глазках. И как ей это удается?
— Да… Удивительно! Чувствуется аромат свежезаваренного чая, цветов. Джулиана очень, очень талантливая художница! — восхищенно выдохнула Наташа.
А я подумала, что надо бы напечь лимонных плюшек и попросить Джулиану их написать. Поставим букетик каких-нибудь ярко- лимонных цветочков — и получится натюрморт для писательницы. Кстати, о цветочках:
— Скажите… А это — розы? — поинтересовалась я.
— Конечно, розы! Я их очень люблю! И розовый цвет!
— Мы заметили, — улыбнулась Наташа.
Пока мы все смеялись, я думала о цветах… Есть, оказывается, в империи совершенно обычные розы, ничем не отличающиеся от наших, только, может быть, не такие крупные. А есть — золотые лилии, огоньки надежды, синие-синие сойки… как же так?
— А где сама Джулиана? — спросила Наташа.
— Убежала, за красками! Джулиана всегда сама оттенки выбирает — не доверяет никому. А вот господин Рей — так тот все заказывает, ему посыльный приносит. А посыльный, мальчишка, говорит, дела у художника не очень — заказов мало, задолжал он им сильно за краски…
— А можно мы посмотрим ее мастерскую? — Поток сплетен необходимо было прервать, и я привстала, давая понять, что чаепитие пора заканчивать.
— Конечно — на самый верх и прямо. Джулиана никогда не запирает — я всегда здесь, я послежу. А один раз, зимой это было…
— Спасибо огромное! Пирожные просто восхитительны! Мы вернемся, и вы дадите мне адрес кондитерской — я неисправимая сладкоежка… — это уже Наташа попыталась исправить ситуацию, пока мы не скрылись, торопливо поднимаясь по лестнице наверх.
Я вошла в мастерскую… Да, это красиво — очень! Свет… Свет бил отовсюду, заливая собой мольберты, холсты, кисти, кувшины с цветами… Два натюрморта стояли в разных концах мастерской — корзина зеленых яблок с букетом из веток с набухшими почками, из которых кое-где уже начинали разворачиваться листочки, и прозрачный кувшин с вином рядом с какими-то незнакомыми мне фруктами. Разрезанный вытянутый плод внутри сверкал рубиновыми бусинами — вот что было в «Грезах на закате»!
Выставленные в качестве натюрмортов композиции радовали глаз, потому что все мольберты с холстами были закрыты белой тканью. От такого количества белых полотен было немного жутковато. Захотелось их сорвать.
— Как ты думаешь, если я только одним глазком взгляну на тот зеленый натюрморт с яблоками — ведь Джулиана не обидится? — И ярко-желтый бегемот решительно двинулся к своей цели. Протискиваясь между двумя мольбертами, Наташа даже не заметила, как случайно задела ткань…
Та легко и бесшумно скользнула на пол, и я вздрогнула, настолько игра света оживила ту, что была изображена на открывшемся портрете… Это была она — женщина, которая переворачивала ноты императору за роялем, та, что играла у костра с
