Спрут сказал, что Джейн в капитанской каюте – вернее, в каюте Ква’дукса. Без разницы. Она поселилась там и, наверное, теперь называла это домом, и в данный момент находилась там. Берген расхаживал по коридору рядом с дверью этой каюты, стараясь хромать как можно менее заметно и репетируя то, что собирался сказать Джейн… лишь бы только все получилось правильно.
Или…
Ох. Нет. Берген опустил глаза и посмотрел на свою ногу, скрытую штаниной свежего летного комбинезона. «
Все шло замечательно до тех пор, пока все не испортил чертов Спрут. Всех подробностей Берген не знал, потому что долго пролежал в дурацком желе, но похоже, Спрут получил от Джейн что хотел и с тех пор она стала другой.
Он покачал головой. Они выжили, уцелели. Наверное, только это и было важно по-настоящему. Все шестеро вернутся живыми – пусть и не совсем невредимыми. Совсем недолго осталось ждать обычной жизни – по крайней мере, большинству из них. Насчет Уолша Берген не был так уж уверен.
Он гадал, включила ли Варма в свой отчет о миссии рассказ о происшествии, случившемся несколько дней назад, когда они решили досрочно извлечь Уолша из гелевой ванны, готовясь к сегодняшнему собранию. Уолш был не в себе – плохо ориентировался, засыпал на ходу, а потом у него начался эпилептический припадок, так что его поспешно уложили обратно в ванну, чтобы еще какое-то время там помариновать.
Ничего хорошего. Проклятые наниты, видимо, успели порядком повредить центральную нервную систему Уолша. Однако Комптон был заражен самым первым, а он теперь чувствовал себя нормально, так что теоретически и Уолш мог поправиться. Берген не мог не думать о том, какова ирония судьбы – все получилось не так, как думал Уолш, но только у него болезнь развилась до столь серьезной стадии.
Теперь они уже были так близко к дому. Джейн могла доставить их домой буквально за несколько часов. Берген почти ощущал аромат жареной картошки. Вернутся – станут героями. Мало того – они привезут домой потрясающую техническую новинку. Ничего подобного люди никогда не видели. Берген предвкушал мгновения, когда начнет разбирать этот корабль и изучать каждый его уголок и винтик. Он уже мысленно подбирал команды инженеров и давал им начальные задания.
Он развернулся на сто восемьдесят градусов и решил, что уже слишком долго тут бродит из стороны в сторону. Если он сам не войдет сейчас к Джейн, то Спрут, чего доброго, сообщит ей, что он здесь – если до сих пор еще не сказал.
Берген, как только он покинул гелевую ванну, сразу решил думать о Спруте как можно реже. Уж слишком сильно его сбивало с толку обилие лишних мыслей и прочей дребедени. Нет, для решения кризисной проблемы это имело свои преимущества, конечно, но в остальном – полная чушь. Просто-напросто другая форма общения, а Берген предпочитал живую речь, так что – увольте от вашей телепатии.
Он понимал, что со временем может привыкнуть к Анипраксии, но его к этому не тянуло. В этом было нечто вроде ложной рекламы. И это ни капельки не приближало его к Джейн. Даже, пожалуй, совсем наоборот.
Может быть, он вел себя по-детски, глупо. Очень может быть. Только ему было плевать. Чертовски плевать.
На самом деле поначалу было здорово – изучать технику пришельцев, разгадывать загадки, предложить решение – и оказаться правым. Это было то, ради чего он жил. А потом, когда он поправился и когда ему был установлен кибернетический протез, у него были долгие беседы с Эй’Браем о технике, теоретической физике, астрономии – словом, обо всем, к чему у Бергена лежала душа. Не будь этих бесед – он бы, пожалуй, съехал тут с катушек.
От одного только понятия Анипраксии у него голова шла кругом. Это было не какое-то там паранормальное мумбо-юмбо. Не колдовство. Это было чертово квантовое взаимодействие!
На квантовом уровне частицы внутри органелл, расположенных в головном мозге Эй’Брая, приходили в состояние единства с органеллами мозга того, с кем он вступал в Анипраксию, и это позволяло наладить общение более скоростное и информативное, нежели речь. По идее, это было невозможно, но Спрут сказал, что у человечества квантовая механика пребывает в состоянии
