– Ага. – Я отобрал кружку обратно. – Сам поспал?
– Несколько часов, – кивнул он. – Жалко времени, но приходится. Ладно, допивай и идем. Не терпится мне с этими слугами Речного Зверя пообщаться. Дай еще отхлебнуть.
Я отдал ему кружку и потер щеки ладонями, разгоняя остатки сна.
– Давай тогда ты беседу с ними веди, – повертел я головой, высматривая свой ремень, который с меня кто-то снял, видимо, когда я отключился. Вот же позор… У Жеки ствол под подушкой всегда, а с меня тут чуть ли не одежду снимали, и я даже не чухнулся.
– Идет. – Голд встал с табурета, и я увидел наконец часть своей амуниции. – Ты чего?
– На пистолете моем сидит и спрашивает, в чем дело? – возмутился я. – Ты сам-то не заметил, что у тебя под задницей что- то есть?
– Тут всегда под задницей что-то есть, – равнодушно сказал Голд. – Мы живем на муравейнике.
Культистов Жека разместил в одном из домов, что стояли ближе к воротам. Пока мы туда шли, я раз двадцать ответил на приветствия людей, которые попались нам по пути, и не без радости и даже не без тщеславия заметил, что они и вправду рады меня видеть. Такие вещи как-то чуешь.
– Ты не обольщайся и не возносись особо, – посоветовал мне Голд. – Слава мирская – это страшная вещь, она одновременно и отрава, и наркотик.
– Ты о чем сейчас? – Я изобразил недоумение.
– Дурака не включай, – негромко попросил меня консильери. – У тебя прямо нимб над головой засветился и щеки раздулись так, что, того гляди, взлетишь. Еще раз советую: не возносись, это до добра не доведет.
Ничего я и не возношусь. Просто приятно осознавать себя… А кем? Наверное, лидером. Ну да, лидером. Ну не центром же Вселенной?
Жекино «под замок» было, конечно, лишь фигурой речи.
– Если бы здесь сидели люди, планирующие сбежать, то они это точно сделали бы, – заметил Голд, когда из петель, на которые когда-то и вешался пресловутый замок, был вынут металлический прут, загнутый на концах. – Надо что-то по этому поводу думать. Тюрьма за порогом – это прекрасно, но какое-то изолированное надежное помещение все-таки нужно. Например, вот для таких случаев.
Дверь скрипнула, открываясь, и Голд громко сказал:
– Выходите на свет, слуги божьи.
– Бога нет, он бросил нас, своих детей, – послышалось из полумрака помещения. – Есть наш новый повелитель, Великий Речной Зверь, и его голос на земле, верховный жрец.
– Интересное мнение, – не стал спорить Голд. – А если поподробнее рассказать нам об этом? Мы просто только прибыли, ничего про это дело не знаем.
– Это наш долг. – И на свет вышли двое.
Мужчины достаточно крепкие, одетые в некогда белые, а теперь запачкавшиеся балахоны, на груди у каждого – рисунок. Все так, как и говорил Жека.
– Верховный жрец разослал нас, своих детей, в разные уголки этого проклятого мира, – заявил тот, что выглядел постарше. – Все должны узнать, что есть только один шанс спасти себя и свою душу, – служить Великому Речному Зверю. Кто придет к нему, спасется. Кто не сделает этого, обречен.
– Это вам сам Зверь сказал? – уточнил Голд.
– Это сказал верховный жрец, – ответил тот, что помоложе. – Он уста Великого Зверя, его голос.
– Ну это понятно. – Голд покивал. – А сам-то Зверь – он хоть что-то делает? Вы его хоть видели?
– Конечно, – в унисон ответили оба.
– Вот прямо самого? – уточнил Голд. – Он что – из воды выходил или как-то по-другому являлся?
– Понимаю ваш скептицизм, – с неожиданной усмешкой ответил тот, что старше. – Каждый из нас видел Великого Речного Зверя. Сам. Своими глазами. И силу его видел, и мощь, и власть. Он выходил к нам, на берег, и забирал свою дань, то, что его по праву.
– Если не секрет, что за дань? – немедленно спросил у него Голд.
– Все, что связано с обрядом, может знать только тот, кто стал одним из нас, – мягко объяснил молодой. – Не следует тому, кто не стоял с нами плечом к плечу во время обряда, что-то про это ведать.
