Оп-девять просекает, в чем дело. Мгновенно, потому что это его работа – соображать быстрее других. До большинства еще только начинает доходить, что ситуация изменилась, а Оп-девять уже усвоил новые правила, просчитал последствия и делает ответный ход.
Он кричит пехотинцам, чтобы опустили оружие, но из-за рокота вертолета его не слышат, и он проводит ребром ладони по горлу, а «птичка» тем временем садится. Пилот вырубает двигатель.
Пацан идет к шеренге вооруженных пехотинцев, растянувшейся между ним, вертолетом и местом в кольце стволов, где стоит Нуэве.
Руки над головой.
Палец на кнопке.
Если он ошибается, ему конец. И девушке, очевидно, тоже. Нуэве убьет ее, потому что она бесполезна. И не важно, что она его любит… или любила… и его чувства, если они были, тоже не имеют значения. Он Оп-девять, и нет ничего важнее миссии.
Парень молится, чтобы у Мингуса с его пробирками еще сохранилась цель. Он не знает, в чем она заключается, но надеется, что все еще остается для АМПНА «предметом особого интереса».
– Опустите оружие, – хладнокровно скомандовал Нуэве. – Пусть проходит.
Я прошел сквозь шеренгу, и она снова сомкнулась. Я держал коробочку, Нуэве – трость, а люди за нами – штурмовые винтовки.
– Тот самый миг, когда я скажу: «Вот мы и снова вместе, Альфред Кропп».
– Мы выходим из клуба АМПНА, – сообщил я. – Мы с Эшли.
– Это больше напоминает «Отель Калифорния»,[15] Альфред.
– Что?
– Песня такая была, еще до твоего рождения. Хочешь нажать на синюю кнопку? Вперед. Нажимай.
Мой палец завис над ней.
– Промедление смерти подобно, – мягко заметил Нуэве.
Я нажал на синюю кнопку. Соседняя красная замигала.
– Ты действительно необычная фигура, Альфред. В другой жизни мог бы стать отличным АНП. Сейчас ты скажешь, что у тебя нет выбора, потому что мы его тебе не оставили.
– Вы не оставили мне выбора, – кивнул я.
– Выбор между тем, чтобы провести здесь остаток жизни лоботомированным гостем, и немедленной гибелью – это вообще не выбор. Ты скорее умрешь.
– Верно. Я скорее умру, чем буду жить овощем.
– И ты ставишь на то, что твоя смерть совершенно расстроит наши планы насчет тебя.
– Я знал, что ты уразумеешь.
Нуэве сверкнул глазами:
– Я разумею все. А если я скажу, что у нас более чем достаточно образцов, чтобы не считать твое дальнейшее существование оправданным?
– Я отвечу, что ты блефуешь.
Его брови поползли вверх.
– Потому что?..
– Потому что, будь это правдой, ты бы не приказал им опустить оружие. Я вам еще нужен. Не знаю зачем, но, если я нажму на эту кнопку, вам меня не видать. Подытожим: если я вам нужен, Нуэве, ты меня отпустишь.
– Это правда, – кивнул он. – Но вопрос не в этом. Вопрос в том… сделаешь ли ты это? Способен ли ты? Я должен поверить, что ответ утвердительный. Ты это понимаешь.
Я повернулся к Эшли:
– Садись в вертолет.
Она посмотрела сперва на меня, потом на Нуэве, но не тронулась с места.
– Садись в вертолет, – повторил я.
Эшли шагнула вперед, и трость Нуэве рассекла воздух. Из наконечника выпрыгнуло лезвие. Я поднял коробочку над головой и крикнул:
– Сделаешь это, и я нажму на кнопку! Клянусь Богом, испанская сволочь!
