– Я говорю не о том, есть он или нет, – ответил Плосколицый Номер Два. – Но, Вош, ты же не будешь утверждать, что нет вообще ничего.
– Почему? Если там есть нечто, нас любящее, то как ты объяснишь вот это? – Вош показал на черепа над моей головой.
– А кто говорит о любви? – заржал Плосколицый Номер Два. – Я только хочу сказать, что ты не можешь быть на сто процентов уверен, что там ничего нет. Не все же случайно.
– А почему бы и нет? – повторил Вош. – Случайность не худшее объяснение. И даже лучшее.
– Говорю же я вам, – раздраженно вмешался Куница, – этот малый поубивал всех рыцарей и прогневил Бога. Вот что Господь делает с теми, кто Его достает. Так Он наказал египтян, наслал на них чуму и тому подобное.
– Что же это за Бог такой? – осведомился Вош.
– Такой, которого лучше не злить, – ответил Куница.
– По-моему, надо дать слово Альфреду, – сказал Вош. – Как ты думаешь, Альфред? Бог есть, но ты так сильно Его расстроил, что Он решил наказать тебя долгой, мучительную смертью? Или Бог есть, но Он равнодушен к тебе, Он скучает, как тинейджер на плохом фильме, шлет эсэмэски своим святым и ждет финальных титров? Или Бога вообще нет, а небо – это просто пустота между звездами? Что скажешь? «Поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле»?[26] Или: «Эли, Эли, лама савахфани?»[27] Или просто: «Кругом вода, но не испить ни капли, ни глотка»?[28] Ответь же, Альфред Кропп. Рассуди нас.
– Он скоро будет здесь, – сказал я, превозмогая боль.
– Правильно! – саркастично заявил Вош.
Он решил, что я говорю об архангеле, но он ошибся.
Опираясь спиной на стену, я медленно поднялся на ноги и заковылял к выходу из пещеры. Меня никто не преследовал. Вош, Куница и Плосколицый Номер Два продолжали спорить о Боге.
На берегу бухточки я упал на колени, закашлялся и почувствовал, как рот наполняется кровью. Я пополз к ступеням. До меня доносились голоса спорщиков. Они звучали то тише, то громче. Есть Бог или нет Его? Если есть, то чем Он там наверху занят? Почему Он ничего не делает здесь, внизу? Звезды освещали черное небо и не давали ответа.
Я начал медленно карабкаться вверх по ступеням.
Он придет. Я знал, что придет.
И я хотел быть там, когда он появится.
00:00:12:44
Вертолет прилетел с востока, его темный силуэт нарисовался на фоне багрового солнца.
Я ждал его на краю скалы. В трехстах футах внизу прилив разбивал волны об острые камни, которые торчали из воды, как зубы дракона в моих снах.
Вертолет приземлился. Я встал. Я потерял слишком много крови и простоял бы не долго.
Из вертолета выпрыгнул высокий худой мужчина в дорогом костюме и с черной тростью в руке. За ним выпрыгнул высоченный седой субъект с лицом бладхаунда и непропорционально большими кистями. И наконец, следом за ними появилась стройная голубоглазая блондинка.
Все трое, петляя между белыми камнями замка короля Артура, пошли в мою сторону.
Я поднял руку. Они остановились.
– Альфред, – произнес Нуэве, – ты ждешь нас?
– Нуэве, – сказал я, и это слово аукнулось свирепой болью в груди, – перестань задавать вопросы, на которые и так знаешь ответы. Люди решат, что ты туп.
Силы покинули меня. Я опустился на колени. Сэм рванулся вперед, и если бы он не подхватил меня, я бы точно разбил лицо об острые камни. Сэм уложил мою голову себе на колени и длинными пальцами ощупал рану.
– Запускайте двигатель! – крикнул он Нуэве. – Ему надо срочно в больницу!
– Нет, – сказал я.
Он недоуменно уставился на меня.
– Альфред, мы забираем тебя в штаб-квартиру. Директор Смит договорилась о твоем личном выступлении перед советом.
– Нет, Сэм, – повторил я. – Я приду на совет… начну упрашивать не использовать меня для создания идеальной армии… возможно, они согласятся, но это не значит, что потом не передумают… или не вмешается какой-нибудь жаждущий власти урод… – Я глянул на Нуэве. – Меня схватят, лоботомируют и выкачают кровь для крошки СОФИИ. Или они вдруг решат, что я слишком опасен
