— И уж вы там не по доброй воле гостили, думается мне.
Я скривила губы, прикрыла глаза. Не по доброй!
Кажется, под веками собрались злые слезы, пробивая оболочку отстраненности. Я запрокинула лицо, прикрывая его широким рукавом одолженного одеяния. Мягкая ткань впитала соленую влагу.
— Шшш, все нормально будет с вашим супругом, госпожа. Поправится. Главное сейчас для него — покой. Есть вам куда пойти?
Женщина осторожно поглаживала меня по спине, проверяя, как заживают царапины, я же крепко задумалась.
Дано — Сарения, замок наместника, день пути от столицы. Не хочу возвращаться ни туда, ни в любое другое место, где меня могут узнать как Ивон Верлийскую. Там Лейр не выживет… Мне достаточно венца и долга, повисшего на плечах. И мира, танцующего на тонкой цепи, что связала меня с воином.
И пошли ли уже слухи о том, что я отреклась от рода?
Хм… А ведь у сера хранителя есть дом. В Шиноре. Осколки моей памяти подсказывают, что сером Лейром Шинорским он не просто так назывался. Так только главы владетельных семейств величаются, и немалые владения им принадлежат обычно. Найдется где жить.
Да. Решение принято. Шинора. Два дня пути от столицы, три — от Сарении, если не изменяют мне обрывки знаний.
Я решительно кивнула.
— Мы не будем долго обременять вас, — сказала я, взглянув в окно.
И куда слезы делись, едва было принято решение? И как вовремя оно было принято…
В окно хозяйской спальни прекрасно видно, как к распахнутым воротам подъезжает десяток гвардейцев в зеленых цветах Сарении с руной «знание» на изумрудном штандарте.
Дознаватели…
Не по наши ли души пришли прославленные псы ищущих? Будь мы даже просто беглецами и бывшими пленниками или свидетелями случившегося рядом сражения, внимания получим с лихвой.
Придется обрубать мосты.
И голову стиснул невидимый и неосязаемый венец.
Как странно. Я только сейчас осознала, что хозяйка не заметила его.
Значит, невидимый и неосязаемый чужими людьми… пока я этого не пожелаю?
Вдох-выдох.
Главное, сделать первый шаг.
Поднявшись, я потянула хозяйку следом, прошептав тихо:
— Гости незваные, вам здесь не рады…
И каждое слово ложилось золотым знаком отрицания на саму реальность, стекая с пальцев видимыми только мне искрами.
Осторожно, борясь с наваливающейся слабостью, я прошла по узкому коридорчику, спустилась, цепляясь за резные деревянные перила, по узкой лестнице. На галерее второго этажа, обрамляющей большой зал внизу, застыла, прислонясь к столбу, поддерживающему крышу.
Каменные стены, узкие окна, сейчас не заложенные ставнями, к балкам подвешены светильники, между деревянных столов и скамей снуют люди. И от входа волнами расходится настороженность. Дознаватели в зеленом по-хозяйски расположились у дверей, перекрывая выход. Старший, оглядевшись, взмахом руки подозвал разносчика и что-то резко сказал. Парнишка, вытянувшись в струну, замер на миг и метнулся к лестнице.
Воин, одетый в черный камзол, из гостей, зашедших в таверну чуть раньше, демонстративно громко засмеялся, поднимаясь из-за стола. Спросил вызывающе:
— И что здесь делают ищейки осиротевшей Сарении?
— Выполняют свой долг! — рявкнул одетый в зеленое хищник, стискивая рукоять меча. — Разыскивают беглецов и дезертиров… Вы не из таких ли?
Прочие посетители, почуяв опасность, начали буквально распластываться вдоль стен.
Что-то будет…
Рядом тренькнуло. Обернувшись, я поняла, что это хозяин уверенно заряжает уже второй арбалет коротким, изрисованным рунами болтом. Первый лежит на перилах, рядом, только руку протяни.
