Вольное городище, да. Не княжье. Значит, и маги здесь есть, и колдуны, и нелюди всякие. Досадно. Хотелось покоя.
А мальчишки шутники, точно. Отправили княжьего солдата в берлогу медвежью. Будто желтого солнца на щите, к седлу подвешенном, не разглядели да кафтана кайтанского. Хорошо хоть шитье я спорол сразу же, как палаты дворцовые за поворотом скрылись. Сейчас уж не разобрать, что там за знаки были, рядового конюшего или советника штабного. И хорошо, хорошо…
На воротах двое стояли. В добротных кольчугах поверх курток, с копьями, молодые, но суровые. И лица их по мере моего приближения становились все злее.
Тусклый диск солнца почти закатился за горизонт. Формально не пустить меня внутрь они не имеют права, по уложению дорожному. Для всех общему.
Встал напротив стражей, почти вплотную, возвышаясь над ними подавляющей махиной. Со стороны мой вид, наверное, говорит об излишнем высокомерии. Я же все больше думал о моем несчастном колене.
— Пропустите? — спросил спокойно.
— Что тебе здесь надо, пес княжеский? — выплюнул один из стражников, тот, что помоложе.
— Переночевать. — И это необходимый минимум.
— Да как ты…
— Тихо! — оборвал его второй, прищурился и велел: — Спешивайся, досматривать будем.
Ну, этого следовало ожидать. Властью, данной им городищенским Советом, они постараются сделать мою жизнь максимально невыносимой. Только винить я их не буду. Ведь совсем недавно, весной, окончилась долгая война. Княжество Рада давало укорот нелюдям, слишком уж обнаглевшим, по мнению старого князя. Нельзя сказать, что он был так уж неправ, но все же большой войны развязывать не стоило.
И именно вольные города, городища и деревеньки оказались между двух огней. Обе стороны их не пожалели. Князь жег без разбору за укрывательство, нелюди вырезали под корень из мести, не разбирая принадлежность.
Я аккуратно соскользнул вниз, встал, придерживаясь за стремя и позволяя стражникам рыться в седельных сумках. Там нет ничего интересного. Да, собственно, кроме смены одежды и запаса еды, там и нет ничего. Щит на виду, короткий истертый меч тут же приторочен. И одежда моя самая обычная, добротная и небогатая, и лошадка скромная.
Только роскошный нож, похожий на скарамасакс, что к поясу пристегнут, выбивается из картины. Отличная узорчатая сталь, наборная костяная рукоять, дорогие ножны из тисненой золотом кожи. Подарок. Рука не поднялась выкинуть единственную память о названом брате.
Самый родной в этом мире человек, княжий ближник, погиб по глупости, не своей, а наследника, грудью прикрыв полезшего вперед мальчишку от отравленной стрелы.
Не винил и не виню никого. Пережил, смирился. Привык.
Такова моя доля в этом мире. И мотает меня по дорогам, не спрашивая разрешения, судьба-злодейка.
— Медяк за вход, — вздохнул стражник, не обнаруживший в сумках ничего подозрительного.
Нашарив монету, опустил в холщовый мешочек, болтающийся на крюке у калитки. И, взявшись за повод, прохромал в ворота.
Подволакивая ногу, я медленно брел по мостовой. Ровной, благословен будь местный совет. Камень для кладки и фундаментов возили явно с холмов, темный с серыми прожилками, а вот дерево на стены откуда только не брали.
Бревна и светлая доска из ближайшего леса сменялись красноватой древесиной южнолесья и крашенным в желтое, струганым брусом северо-запада. Поплутав по пустынным узким боковым улочкам между пышных палисадников и узорчатых решеток, вышел на небольшую площадь. Тут же стало понятно почти полное безлюдье окрестностей.
На площади царила осенняя ярмарка. Пестрая толпа колыхалась, создавая неповторимый меняющийся рисунок, словно живая мозаика. Кафтаны и платья всех цветов радуги, алые сарафаны и меховые тужурки селян мешались с темным шелком и белым атласом полукровных кланов. Но шум был непривычно деликатный, приглушенный. Обычно от ора торговцев звенело в ушах, а тут нет такого. Эдакая вежливая мелодичная перекличка.
Может быть, оттого, что тут же, на площади, стоял дом Совета. У местных властителей, видно, чувствительные уши.
Ну, все бывает.
А дом, право слово, был больше похож на княжеский терем. Темные просмоленные бревна на два этажа, медовые резные наличники и ставни, крутые ярко-желтые коньки на покатых крышах и карнизы с узорчатыми краями, красная черепица на башенках. Высокое крыльцо, застеленное алой дорожкой, и разноцветные фонарики, развешанные по углам.
