так?
– Какая-какая на-наездница… Обратная?
Напряженное молчание и неожиданно решительное:
– Так, забудь. – Гер убрал перо в карман и протянул листы оторопевшей мне. – Для начального ознакомления тебе хватит и этого. Просмотри, запомни, представь нас на месте них и морально подготовь себя к этому, – и кивком указал на рисунки.
– К этому? – Рассматривать сие отстраненно я еще могла, но представить себя на месте вот этой с широкой улыбкой и Дао-дво в роли вот этого с сосредоточенным лицом… Милостивый боже! – Они раздеты! – завопила я, остановив многоликого у самой двери.
– Не переживай, мы это как-нибудь решим, – заверил он и вышел, оставив меня наедине с мыслями о том, что мне с ним придется проделывать вот это буквально через…
«Через час» – подтвердил мои опасения браслет, а где-то в коридоре раздался хохот, приглушенный, но от того не менее издевательский. Не иначе провидение смеется надо мной. К горлу поднялся давящий комок с горьким привкусом тревоги. Уж лучше бы Гер опять каждым рычащим словом обещал меня убить, расчленить, утопить, удушить и проделать все это качественно, как истинный разведчик. Назвал безголовой человечкой, отправил к пираньям… Б-бо-о-же.
Я медленно, но верно накручивала саму себя. И нет ничего удивительного в том, что, когда время вышло и мой магический гид сообщил место новой инсценировки, я осталась сидеть. Все там же, в своей комнате, на кровати, комкая в ледяных руках несчастные листы. Я не то что ответить на вопрос: «Сумерька, ты почему не вышла ко мне?», я даже головы поднять не смогла, когда в дверь ворвался ры… лы… коротко стриженный Дао-дво в полном обмундировании для тренировок и с черной пиратской косынкой на голове.
– Намина?! – Ну вот, он опять вспомнил мое имя, и я вскочила как ошпаренная. – Сумеречная, ты чего?
– Ничего… просто задумалась.
– Тогда почему сидишь здесь? У нас есть дело. Забыла?
– П-п-по-омню. – Я отступила к окну, но не успела увернуться, теплые руки забрали измятые листы и сжали мои ладошки. Боже, мне придется их на своем теле терпеть? Еще и улыбаться, как та рисованная девица…
– Эй! Все хорошо. Все хорошо, не трясись ты так, – подметил, как я посмотрела на отобранные рисунки, понимающе хмыкнул. – Испугалась? Зря, будет весело, я уже все продумал. – Наклонился, ловя мой взгляд, и с широкой улыбкой проговорил: – Ладно, так и быть, разыграем все в одежде, да еще при выключенном свете… Слышишь?
– Эт-то чтобы не портить суповым набором твой аппетит? – Я вспомнила прошлую свою обиду, вместо того чтобы прямо сказать о снедающем страхе.
– Нет, это чтобы ты расслабилась. Иначе кто нам поверит?
– А… а… а расслабляться начинать уже сейчас? – спросила сипло. И пояснила в ответ на его неуверенный взгляд: – Ты сказал, придется форсировать события. Я поняла, что мы уже сегодня…
– Имелось в виду обучение, – улыбнулся Гер, в очередной раз дунув на мою челку. Надо же, мастер в восторге от собственного творения. – А сегодня у нас пройденный этап. Вернее, его закрепление. – Карий взгляд многоликого остановился на моих губах. – Так что, приступим?
– Ты говорил, что его может быть недостаточно. А изюминку придает моя ре-ре-реакция, – запинаться начала, когда так называемый Графитовый отпустил меня, вернулся к двери и закрыл ее на ключ. – И что я вроде как отбиваться должна.
– Не стоит, положись на меня, – мягко ответил он, возвращаясь ко мне. – В случае крайней надобности обещаю добавить искру.
И как отсчет его шагов в комнате прозвучало десять коротких «пик-пик-пик…».
Надо отдать разведчику должное, он обещание свое исполнил в точности. И пройденное повторить помог, и отвлек, так что уже через три минуты мы стояли в круглой, завешанной старым оружием комнате. Я дрожу, Гер держит мои руки в своих и сообщает абсолютно невинным голосом:
– Эй! Все хорошо. Все хорошо, не трясись ты так. Понимаю, это было неожиданно, да еще и оповестил в последний миг, но ведь обошлось…
– Из… из… из… тебя полезли ро-ро-ро… рога, – прошептала я сипло, – по-пото-о-ом когти и крылья, затем хвост…
– Он самый, – улыбнулся Дао-дво и попытался перевести тему: – Я разве не говорил, что моя истинная ипостась ягненок?
И я смотрю в его смеющиеся карие глаза и понимаю, что он не ягненок, он баран, и это еще мягко сказано. Потому что целоваться с человеком – это одно, а вот побыть в лапах перевоплощающегося чудовища, у которого на лице кожа сменяется
