Я ворвалась к себе, запрыгнула на кровать и принялась тормошить спящего Гера в надежде узнать:
– Дао-дво, где твоя конфетка?
– М-м-м, тебя потянуло на сладкое? – сонно прокомментировал он, поймал мои руки и рванул на себя. – Десерта в столовой не хватило?
А-а-а! Сжала зубы и кулаки. Если он сейчас не заткнется, я его убью, повторно.
– Рыжий, Таррах тебя разорви! Мне нужна твоя помощь!
Он напрягся, глаза распахнул, прищурился и, посмотрев на меня внимательно, процедил:
– А ты молодец, держишься, при четвертой-то стадии опьянения. – И с сожалением в голосе: – Да, мало я ему врезал…
Он знал?! Знал с момента моей постановки в лаборатории и ничего не сказал, лишь всю тренировку глазами блестел. Это известие вызвало во мне бурю восторга и в то же время шквал негодования. Понимаю, умный гад, но неужели так трудно было предупредить? Намекнуть, сказать пару-тройку слов!
– Сиди здесь. – Меня сгрузили на кровать, он вышел, слегка пошатываясь, но достаточно резво.
И я ждала, стараясь не обращать внимания на кипящие во мне страсти и рвущиеся с языка проклятия. Казалось, черное нутро дара разверзлось в моей груди и теперь накатывает обжигающими волнами на стенки то ли ребер, то ли самоконтроля. Пьянящее чувство силы и желание убивать медленно заполняло меня до краев. Заставляя вздрагивать при каждом шорохе с радостью, ожидая нападения, чтобы ответить, направить волну разрушения и подпитать дар Смерти первой кровью. Когда Гер вошел, я не знаю, что остановило меня от нанесения смертельного удара по рыжему. Мягкий взгляд карих глаз, усталая улыбка или ласковое:
– Сумерька… прости за задержку, спешил, как мог.
В одной руке он держал поднос с едой, в другой пачку знакомых мне конфет, а за его спиной стояли Бруг и Равэсс, удерживающие наготове плотную, многократно усиленную сеть некроманта. Милостивый боже, такие плетения используются лишь для усмирения чудовища вроде почившего спрута Хаггвара!
– Гер? – настороженно позвал капитан команды.
– Все хорошо, – ответил многоликий. – Ваше Высочество, Кардинал, все обошлось. Свободны.
– Справишься сам? – Оборотень искренне удивился.
– Да, не беспокойтесь и не беспокойте до утра.
Дверь закрылась, мы остались тет-а-тет.
Я была уверена, рыжий сейчас постарается не делать резких движений, не говорить гадостей и не смотреть на меня, но ошиблась. Кое-кто решил наглядно продемонстрировать, чем заслужил звание капитана Графитовых, уважение смертников и командира Могучего, а также любовь Симпатяшки и заботу Сули. Без лишних расшаркиваний и разговоров он деловито разложил еду на столе, придвинул столик ко мне и сел напротив.
– Ешь.
Мой поздний завтрак-обедо-ужин прошел в его компании и под его пристальным взглядом. Я думала – боится, а оказалось, наблюдает и анализирует.
– Так, уровень снизился, – заключил он спустя пять минут. – Теперь десерт.
Дао-дво вручил мне конфету, проследил за тем, чтобы я ее разжевала и проглотила, после протянул весь пакет сластей со словами:
– Одну после еды, до конца месяца, вместо твоего успокоительного состава. – Я кивнула, а метаморф продолжил все тем же сухим тоном наставника: – И вот еще что, завязывай с экспериментом над моим иммунитетом.
И вроде бы всего лишь просьба, ненавязчивое предложение, но волна протеста уже поднялась во мне и рванула навстречу «преграде».
– Ты не понимаешь!
И рядом что-то вздыбилось и разорвалось, наполняя комнату горелым пухом. Ой! Кажется, я только что непроизвольно наслала Черное наветрие на подушку… Что сейчас будет?
Но ничего не произошло. Гер не разозлился и не испугался, остался сидеть на своем месте, пристально глядя на меня.
– Понимаю. – Он сдунул горелое перышко с плеча и широко улыбнулся. Улыбнулся? – Поэтому по завершении игр я сам с радостью тебе помогу и в экспериментах, так и быть, поучаствую. Не от доброты душевной, – хмыкнул, поняв мой ошарашенный взгляд, – просто мне совсем не хочется до конца жизни бегать за тобой по играм, войнам и прочим соревнованиям на жизнь.
Я мимо ушей пропустила его колкость, спросила тихо:
– Клянешься?
