– Я тебе поражаюсь! Идти с голыми руками на Кащея или ходить на волосок от гибели ты не боишься, а когда надо сделать то, что обычно дети в пятилетнем возрасте осваивают, ты почему-то трусишь. Не вижу логики.
– Да никакой логики, просто у меня слишком много случилось происшествий во время полетов на этой деревяшке.
– Значит, ты должен пересилить страх, все твои проблемы с полетами только в том, что ты слишком дерганый и неуверенный в себе. Когда мы летели сюда, ты же хорошо справлялся, все прошло нормально.
– Так тогда ты была рядом.
– Вот и представляй, что я вместе с тобой, и лети спокойно, уверенно и потихонечку. Никто не гонит нестись сломя голову, и давай закончим этот разговор: ребята ждут, неудобно получается.
Я вздохнул и поплелся к ступе, кряхтя залез в нее, а дальше меня начал бить мандраж, пришлось собрать всю волю в кулак и проделать дыхательные упражнения по системе йогов – немного полегчало. Осторожно пустил себе в голову мысль: ступа медленно, очень медленно приподнимается над землей и с черепашьей скоростью ползет к ближайшим деревьям. Только тут понял, что я мог и не обходить болота пешком, как предполагал вчера, а сразу выйти за Гнилой пустошью – здесь тоже росли небольшие чахлые деревца, достаточные для создания короткого пути, и на ступе бы тогда летать не пришлось!
Подлетев к деревьям, я не стал мудрствовать лукаво, а просто представил себе ступу, парящую над травой рядом с избушкой, и потянулся в сторону, моя шайтан-арба легко двинулась и оказалась именно там, где и планировал. Не желая больше искушать судьбу, постарался моментально выскочить, как это делала Василиса, но спина подвела, я зацепился ногами за край ступы и грохнулся на траву. Приподняв глаза, увидел перед лицом край коричневой юбки, лапти и черенок метлы, упершийся в землю, надо мной прозвучал знакомый, ни с чем не сравнимый тембр голоса Яги:
– Сашок, ты чего, родной?
– Тренируюсь, – невпопад ответил я, – отрабатываю выход из ступы, а то Василиса так легко запрыгивает в нее и обратно, а я всегда корячусь.
– А кто ж мордой на траву-то выходит? – удивилась Яга.
– Так я просто упал. Спина подвела, после ранения гнется плохо.
– Ой, запамятовала! Василиса просила табе спину попользовать, а я совсем забыла! Пойдем на стол, спину-то я табе враз сниму!
– Да, представляю себе, как мне снимают спину и вешают на гвоздь, вбитый в стену избушки, а у меня остается только передняя часть туловища и внутренности, торчащие назад.
Яга по-доброму засмеялась. Хоть и с непередаваемым тембром, но весело, мне ее смех чем-то напомнил Василису, все-таки родственницы как-никак!
– Надо же такое придумать. Вот фантазер! Давай на стол лицом вниз и расслабься.
Я лег, и по спине стали прокатываться какие-то легкие покалывания, начали непроизвольно шевелиться мышцы и сухожилия, а по всему организму разлилось приятное ощущение выздоровления. Не помню, в какой момент лечения задремал, а проснулся от того, что Яга трясла меня за плечо:
– Ты и спать здоров, одно слово – богатырь! Обернись-ка в орлиную ипостась, я и птичку полечу тоже.
Перекинулся в орла, лег, раскинул крылья в стороны и продолжил наслаждаться процессом лечения, только вот в звериной ипостаси я стал различать какие-то странные звуки, которые раньше в человеческом облике не слышал. Баба Вера поняла мое недоуменное шевеление правильно:
– Давно уж слышу. Шатун энто идет очередной. Вот уж принесла его нелегкая не вовремя. Выходить к нему не собираюсь. Чай не барин, сам дойдет. Лежи смирно, не дергайся. Я же табе говорила уже, что во время лечения нельзя языком молоть и шаволица!
Хоть я и молчал, так как не научился еще разговаривать в орлиной ипостаси, но выволочку получил. Вот у мамы Иры волчица заговорила с первого раза – когда она Эс-Эс пугнуть решила, а мне почему-то вся учеба волшебным премудростям давалась намного сложнее, вот что значит способности. Баба Вера продолжала манипуляции травинкой над моим орлиным телом, и лишь когда звуки стали раздаваться уже совсем рядом, она отбросила травинку и сказала мне:
– Кажись, все. Можешь обратно в человека вертаться.
Я сначала сложил крылья, перевернулся со спины на бок, встал на лапы, а чтобы не оборачиваться в человека прямо на столе, проделал привычный трюк: взлетел, ударился оземь и перекинулся в человека. В это время на полянку перед баней вышел пьяный зареванный мужик с рюкзаком за спиной и недопитой бутылкой водки в руке, к ней он как раз прикладывался. Увидев мой кульбит и превращение, он охнул и сел на землю на пятую точку, жалобно звякнув бутылками в рюкзаке за спиной, затем выставил
