Мы поменялись ролями.
День за днем ночной посыльный прятался от людей, не показывал лица, но сейчас именно мне не хотелось выходить на свет.
Первый, кого я обнаружила за собственным рабочим столом в конторке «Уличных хроник», был Пиотр Кравчик. Мне казалось, что после беспорядка, учиненного его оплаченной статьей, мерзавца должны были лишить печати газетчиков и до конца дней запретить прикасаться к чернильному перу, но, видимо, его головокружительное падение на самое дно закончилось в полуподвальном помещении нашего газетного листа.
Пиотр единственный отреагировал на мое появление в конторе, остальные делали вид, что вообще не заметили выскочку Войнич, сильно осложнившую жизнь всей редакции. Насколько я могла судить, уже с утра уличный ящик ломился от записок читателей, и газетчикам приходилось беспрерывно строчить колонки.
— Почему не явилась вчера? — буркнул шеф.
— Только сегодня утром печать вернули, — мгновенно соврала я и с улыбкой продемонстрировала новенький знак, с еще чуть-чуть припухлыми красными каемками на ладони.
— Тебе не стыдно врать мне в глаза?
— Шеф, а Ян еще не приходил? — ловко перевела я разговор.
Приятель как сквозь землю провалился. В аптекарской лавке он не появлялся уже половину седмицы и, если судить по девственно-чистому столу и задвинутому стулу, в контору носа тоже не казал.
— Кто такой Ян? — не понял шеф.
— Мой помощник.
— Тот, который постоянно дрых в рабочее время? — наконец понял редактор. — Так он не приходил с тех самых пор, как тебя арестовали.
Я почувствовала, что под ложечкой неприятно засосало.
— Шеф, вы ничего не путаете? Вы же ему давали письмо в газетное хранилище в тот день, когда там случился пожар.
— Слушай, Войнич, ты считаешь, что у меня девичья память? — теряя терпение, уточнил шеф.
— Ни в коем случае.
— Тогда хватай своего нового помощника и вали в мэрию. Там сегодня зачитают королевский указ о новом после в Гнездиче.
— Какой еще новый помощник? — опешила я.
— Да вон пристроился за твоим столом, — махнул рукой шеф. — Принимай. За гравират он уже расписался.
Я встретилась глазами с Пиотром, и тот дружелюбно улыбнулся.
— Шеф, как вы могли взять на службу газетчика, написавшего колонку о том, что Жулита утопилась? — очень тихо спросила я.
— А ты написала колонку о том, что бывший посол убил шестнадцать человек, но я ведь взял тебя обратно на службу, — тем же тоном ответил редактор.
— Но Чеслав Конопка действительно убил тех людей.
— Вот и я говорю, тебе необыкновенно повезло, что жизнь сама подтасовала факты под твою колонку. — Шеф откинулся в новом кожаном кресле. — Если не привезешь из мэрии оттиски — разжалую.
— Тогда я пойду работать в «Вести Гнездича», — пригрозила я.
— Очень хорошо, — согласился шеф и протянул мою именную карточку с гербом «Уличных хроник». — Сделай милость, иди к ним, пусть жизнь их проклятущего редактора станет такой же невыносимой, как моя.
— Нет в вас никакой благодарности, шеф, — буркнула я и попыталась вырвать из его рук грамоту, но он посильнее сжал свободный край. Я потянула — шеф не отпустил.
— Ты молодец, Войнич, — произнес он. — Отлично справилась! Я горд, что работаю с тобой в одном газетном листе.
От неожиданной похвалы, полученной из уст придирчивого редактора, легенды мира желтой прессы, у меня в груди разлилось приятное тепло. Он никогда и никого не хвалил, считая абсолютно всех сотрудников «Уличных хроник» тюфяками и редкостными глупцами.
— Спасибо, — без кокетства поблагодарила я и убрала карточку в сумку. — Я не поблагодарила вас за судебного заступника. Не переживайте за деньги, я сама оплачу счет.
