— Матушка, когда детей приводили в приют, то делали гравюры?
— Так и есть, — согласилась старушка. — По сей день это правило неизменно.
Я кивнула и с замирающим сердцем уточнила:
— А мой портрет у вас сохранился?
Монашка задумалась, знакомым жестом постучала пальцем себе по подбородку, как делала в прежние годы, и заключила:
— Должен был остаться.
В поисках нужной коробки она распахивала дверцы шкафчиков, перебирала шкатулки на полках, пока не обнаружила нужную. Присев, матушка протянула мне ящик. Дрожащими руками я отодвинула крышку. Внутри лежали сложенные бумаги о моем удочерении, письма от приемных родителей с объяснениями причин, почему маленькая немая девочка не смогла прижиться в их доме. Помнится, одни умудрились назвать меня шумной.
Они же били меня хуже всех.
Портрет испуганной малышки, меня в шестилетием возрасте, прятался на самом дне шкатулки. Не дыша, я вытащила из сумки стащенную из дома бывшего мэра гравюру и свела изображения вместе. Одинаковыми, не по-детски серьезными глазами на меня смотрели как две капли воды похожие девочки.
Не выдержав, я перевернула портреты.
— Катарина, что такое? — испугалась монашка, внимательно следя за моей реакцией. — Ты побледнела.
— Ничего, матушка. — Через силу я изобразила жалкую улыбку. — Совершенно ничего не случилось.
Я была Зои Каминская. Единственная дочь известного алхимика, спасшаяся от пожара благодаря доброй служанке.
Мою спальню, пахнущую перечной мятой аптекарского двора, затопили сумерки. В углах притаились глубокие тени. Вечер зрел, и они набирали силу, чтобы выползти из убежища и заполонить пространство. Закутанная в одеяло, я пыталась отогнать воспоминания из прошлого, накатывающие, словно морские волны.
Однажды из приюта меня забрала в богатый дом жена вельможи. Она целовала меня на ночь, наряжала, точно фарфоровую куклу, и возила с собой по светским приемам, где мне надлежало тихо сидеть на стуле в углу, сложив руки в белых кружевных перчатках на коленках, обтянутых белыми кружевными чулками. На самом деле «тихо» было моим вторым именем — я не говорила, только-только пришла в себя после благородного семейства лицейского учителя, где меня избивали смертным боем, и мечтала по возможности слиться со стенкой.
Спустя две седмицы после удочерения богатой сунимой я потерялась в огромном торговом доме, и когда на следующий день меня, зареванную и испуганную, в особняк на Королевском холме вернул постовой, то освободившееся место приемной дочери уже заняла другая маленькая девочка.
Следующие полгода я травила себя мыслью, будто сделала что-то не так, раз ласковая, добрая мама выставила меня на улицу, как нагадившую на дорогой ковер собачонку. Но, повзрослев, осознала, что меня воспринимали не иначе как домашнего питомца и быстро сменили на более симпатичного любимца.
Раздался стук в дверь. Углубившись в воспоминания, я вздрогнула. На пороге появился отец.
— Ты чего сидишь в темноте? — удивился он.
— Почему ты меня выбрал в сиротском доме?
Отец, считавший, будто дочь страдала от любовной лихорадки по Яну, подобной каверзы не ожидал и растерянно моргнул. Поколебавшись, он все-таки вошел, прикрыл за собой дверь, присел рядом.
— Откровенно говоря, ты сама меня выбрала.
Я слышала эту историю сотни раз, но все равно заставляла повторять снова и снова, ведь долгие годы отец являлся моим единственным островком бесконечной любви, преданности и стабильности.
— Я шел по улице, никому не мешал и подумывал выпить солодового виски с дядюшкой Кри, но тут ты вылезла через эту жуткую ограду вокруг приюта. Схватилась за мою штанину и хлоп-хлоп глазищами снизу вверх. Сама маленькая, худенькая, как воробышек после зимы. Волос стриженый, торчит в разные стороны. — В порыве вдохновения он пошевелил возле головы пальцами, изображая криво остриженные монашками вихры. — Штанишки коротенькие… То ли мальчишка, то ли девчонка. У меня сердце защемило.
Неожиданно даже для себя я шмыгнула носом.
— Монашки ругались на чем свет стоит, но ты держалась мертвой хваткой. Никак не освободиться! Так и пришлось придумать, что я женат и мечтаю взять в дом сироту. Даже уговорил вдовицу из соседнего дома сыграть роль моей супружницы, когда мы тебя
