Узкий и длинный коридор, застланный старой красной ковровой дорожкой, несколько раз поворачивал то направо, то налево. Затем короткая лестница вниз. В подвале было уныло. Бетонные, выкрашенные серой краской стены и кафельный пол.
– Лицом к стене, – скомандовал один из конвойных.
Ольга уперлась взглядом в шершавую стену. Дверь камеры открылась с противным лязгом.
– Вперед.
Сделать последние три шага Ольге помог сильный толчок в спину между лопаток.
Камера была вполне приличной, три на три метра. Некрашеные стены, под самым потолком небольшое окно, забранное решеткой из толстой арматуры, под ним стол и стул, рядом железная кровать, намертво прикрученная к полу. Дверь захлопнулась с таким грохотом, что Ольга вздрогнула. Она не помнила, как села на кровать, прислонившись к стене спиной и обхватив подтянутые к груди колени руками. Не помнила, как закрыла глаза и незаметно для себя заснула. Не помнила, о чем думала перед сном.
Грохочущая дверь вырвала Ольгу из цепких лап сна. Она вздрогнула и с тоской посмотрела на чернеющий дверной проем. Еще мгновение, и сон улетучился, будто его и не было.
– Привет, крошка.
На пороге камеры, словно рыцарь в сияющих латах, стоял Мартин. Молодой и красивый, с шикарной белоснежной улыбкой, в камуфляже, затянутый в бронежилет, на голове штурмовой шлем с отведенным вверх прибором ночного видения, на груди короткоствольный автомат, на бедрах по пистолету.
– Ты… – удивленно выдохнула Ольга и захлебнулась воздухом.
– Тюрьма отменяется.
Ошалевшая Ольга встала с кровати и, все еще не понимая, что происходит, медленно подошла к Мартину, потрогала его за рукав, словно пытаясь проверить, не привиделся ли он ей.
– Но как? Здесь же тюрьма ФСБ! Тут полно спецназа…
– Какая, к черту, тюрьма, где ты видишь спецназ? Эти клоуны занимаются самодеятельностью. Дюжина высоколобых технарей, решивших, что мы кучка ламеров, и два десятка легавых-пенсионеров с пушками.
– Ты потом ей все расскажешь! – послышался из коридора знакомый голос Сердюкова. – Валим отсюда, пока мусора не нарисовались!
Освобождать Ольгу приехали восемь человек. Троих она знала, остальных видела впервые в жизни, но слышала о них. Бывшие военные. Мартин рассказывал, что частенько использует ребят для усиления. На лестнице, ведущей наверх, Ольга увидела два трупа. Они были буквально изрешечены пулями. В коридоре лежали еще трое. У входа, на пульте охраны, остывали пятеро. Стекла в окнах были разбиты, стены посечены автоматными очередями.
– Боже мой… – пробормотала Ольга. – Вы их всех убили…
– Они думали, мы в игрушки играем, – сказал Мартин. – Ненавижу дилетантов. Они просто отказываются верить, что это революция. Ну, хватит болтать. Пора убираться отсюда.
Ольга и ее соратники выбежали на улицу.
– А где Шпынько? – спросила Ольга.
– Кто это?
– Это как раз ФСБ, а не технарь. И он верит…
– Это он тебе так представился. Не знаю, где он. Все, кто был в здании, там и остались. Наверное, сбежал. Если не попал под раздачу.
Погрузившись в два стареньких джипа «Тойота Лендкрузер», вся компания быстро выехала за ворота, оставив в загородном особняке четырнадцать трупов. Выскочив на федеральную трассу, машины смешались с потоком дачников, припозднившихся с возвращением в город.
– Как ты узнал, что меня арестовали? – спросила Ольга.
– Наши ребята следили за тобой, – объяснял Мартин, не отвлекаясь от дороги. Ольга посмотрела на него, и он поспешил поправиться: – Точнее сказать, прикрывали тебя. Тот файл, что ты успела передать, интересен не только федералам, но и электронщикам-конкурентам. Твое похищение было очень грамотно обставлено, и поэтому ребята не вмешались сразу, а проследили, куда тебя отвезут. Когда мы разобрались, кто стоит за этой шоблой, все остальное было делом техники.
– Господи, если бы ты знал, что мне пришлось пережить, – сказала Ольга и, уткнувшись лицом в ладони, расплакалась. – Еще чуть-чуть, и я бы сошла с ума.
Она рыдала, всхлипывала и снова рыдала, не в силах остановиться. Напряжение перевалило через край, нервная система не
