части, а улыбка нежная и почти беспомощная. Сочетание материнского инстинкта и инстинкта размножения укладывает женщин не хуже пулеметной очереди. Инструктаж продлился недолго. Но уходил Василий вполне окрыленным. Любовь?
Помилуйте! Этим благоволение такой женщины, как Софья, не заслужить. А вот правильный подход к делу…
Иван Сирко смотрел на море.
Азовское море. Родное.
Да неужто его мечта при жизни осуществится?!
Ничего так не хотел казак, как видеть Сечь спокойной и счастливой. Чтобы не страдала она от постоянных набегов, не уводили в полон людей, не жгли села – и вот! Выжжен самый страшный гадюшник! Крым методично и спокойно зачищается от татар.
Ему же предстоит совместно с поляками повторить это на другой стороне Керченского пролива. Взять Тамань, пройти огнем и мечом по берегу – благо кораблей им с лихвой достанет для переправы. И при этом стараться, чтобы турки оставались более-менее целы. Ежели кто под саблю подвернется – разговор другой. Но ведь им еще придется с Сулейманом разговаривать, и лучше бы иметь предмет для торга.
– Царевич сейчас домой едет…
Степан Разин встал рядом. Иван дружелюбно кивнул ему.
– Он парень хваткий, справится.
– Да там и сестра чего стоит. Мог бы и не торопиться.
– Не скажи. Баба все ж таки…
– Эх, батько Иван, не видал ты той бабы. – Степан широко улыбнулся. – Уж поверь мне, даже в Татьяне моей больше бабского, чем царского. А вот в царевне Софье вовсе не так.
– Посмотрю – тогда и поверю. Думаешь, отдадут за тебя Татьяну?
Степан пригладил усы. Выглядел он при этом, что тот котище, сметаны нажравшийся.
– Царевич мне в том поклялся. Крым должен быть частью Руси, то верно. Но и править здесь будет сложно, а потому…
– Казаков попросят. Понимаю.
– Попросят. А могли бы и приказать. Да, сложно будет. Но Перекоп мы укрепим, не так, как было, намного лучше станет. Крепости оснастим, чтобы ни с моря, ни с суши не подобрались, сторожевые маяки поставим, патрули пустим… царевич обещал, что все деньги, кои здесь заполучили, сюда ж и пойдут. На развитие Крыма.
– Обещает он много…
– Так ведь и выполняет, разве нет?
Иван Сирко пожал плечами. Сколько лет его предавали, так что поверить в порядочного царевича было покамест выше его сил.
– Поживем – увидим.
– Это верно. Но еще царевич сказал, что к зиме нас в Москву ждет.
– Нас?
– Меня, да и тебя, батько Иван.
– И зачем же?
– Так награждать.
Посмотрим…
Два казака глядели на море. Что-то будет? Неизвестно, но шанс им дали. И как будет жить казачество в дальнейшем, зависело от того, как они его используют. А если учесть, что и Иван, и Степан любили свой народ, жизнь готовы были положить ради казаков…
Они зубами уцепятся, государь.
Только не обмани.
– Сонечка, ты поосторожнее.
Софья с удивлением посмотрела на тетку Татьяну.
– Тетя?
Что – поосторожнее? Вроде бы и так с охраной ходит, и так стережется и бережется… и не зря. Не так давно кухарка ей в котел яду сыпанула, за любовь свою мстила. То, что Долгоруков ее просто трахал, да не женился бы, дуре и в голову не приходило. Могли б и все потравиться, да запах у мышьяка такой, что его лишь чесноком забить можно. Софья его вмиг почуяла, и никто есть не стал, кается теперь та дура в пыточном приказе, да поздно.
