дипломаты? Но почему бы и нет? Вот и я усилил свой голос, сопровождая его зрительными образами в ментале, знакомыми мне при общении с когуярами:
– С чем пожаловали, уважаемый? Или к вам лучше обращаться «уважаемая»?
Леня на меня покосился, конечно, как на душевнобольного, но ни слова с его уст не слетело. Зато от представителя вида динозавров донесся вначале озадаченный рык, а потом, на его фоне, и ментальное общение пошло, переводимое примерно так:
– Неужели ты можешь общаться со мной и понимать мою мыслеречь? – Существо явно проигнорировало мой вопрос о своей половой принадлежности. Да мне было и начхать!
– В этом нет ничего удивительного, – старался я не выказывать своего возбуждения от происходящего. – Многим разумным доступен подобный способ общения.
– Неправда. Твои соплеменники, жившие здесь в древности, не умели общаться с детьми природы. Хотя вы внешне сильно отличаетесь от своих древних предков.
Спорить не было смысла, в самом деле мы кардинально отличались от пупсов.
– Да и ты никак не смахиваешь на невинное дитя природы.
– Иначе нам не выжить в борьбе с вами, – неведомо почему стал злиться босс местной зубастой и клыкастой братии.
– А разве мы с тобой боролись? – спросил я, тыкая рукой в комок костей и перьев, оставшийся от гарпии. – Это твои подопечные напали на нас. Зачем и почему?
Тираннозавр сделал паузу, затем попытался резко сменить тему разговора:
– Вы хотите оживить умерший город? – но меня таким не проймешь:
– Чем конкретно ты питаешься?
– По всему миру действует закон, запрещающий проживание в городах! – упорствовал мой странный, мягко говоря, собеседник.
– Судя по твоему поясу, ты пожираешь себе подобных! – не спросил я, а сделал обвинение констатацией факта. – Так что при чем тут какие-то запреты?
Мне показалось, что чудище несуразно сглотнуло, пытаясь подавить подступившую тошноту. Чавкнув несколько раз зубастыми челюстями, оно весьма экспансивно возмутилось:
– Ты за кого меня принимаешь, чиди?! – Насколько я понял по смысловому ряду, словом «чиди» он называл пупсов, известных мне по фрескам, мумиям и панно. – Мы не едим себе подобных особей! Мы вообще мясо не употребляем, как наши… – Последовал образ кабанов, варанов и шакалов. – А пояс у меня из собственной кожи, которую мы меняем раз в год в обязательном порядке.
Мне послышалась обида в тоне гигантского монстра, оказавшегося вдруг вегетарианцем. Честно говоря, подобное в голове не укладывалось. Ящеры?! И вдруг – вегетарианцы?! Да невозможно такое! Эти туши просто энергетически не протянут долго, не поглощая тоннами высококалорийную пищу, полную белка и протеина.
Но, с другой стороны, и наша с ним вся беседа скорей походила на горячечный бред ушедшего в запой дегенерата.
Так что я на всякий случай окрасил ответную фразу извиняющимся тоном:
– Не знал. Но чем же ты тогда насыщаешь такое огромное и энергозатратное тело?
– Мы выращиваем несколько видов злаков и специальные овощи. При попадании в наш желудок они расширяются от желудочного сока десятикратно, и получаемой в итоге энергии, силы и бодрости хватает на все.
Я пытался присмотреться к ауре этого странного разумного существа, ибо волк, перед тем как съесть ягненка, тоже может философствовать, утверждать, что мяса он не ест. При этом вполне искренне добавляя: «Не ем-с!», а в уме добавляя: «Только глотаю-с!» Аура тираннозавра выглядела как переплетение языков высокого пламени в костре. Вроде все сполохи и свечения сияли одним цветом, только разной насыщенности, и понять, врет ли мне чудовище или говорит чистую правду, казалось нереальным.
Но, раз диалог ведется, следует получить как можно более полную информацию о данном мире. Вот я и засыпал его вопросами:
– А отчего вымерли все чиди в глубокой древности?
– Они нарушили законы отношений с детьми природы и были наказаны нашими богами.
– И что, нигде-нигде не осталось живущих чиди?
– Поговаривают, что некоторые сообщества выжили на третьем континенте Севера. Но и там они не живут в городах своих предков. В городах навсегда поселилась Смерть.
– Неужели все города идентичны этому?
– Этот город считается средним по размеру. Есть гиганты, занимающие такие пространства, как эта долина. Есть совсем
