бояр, оперились вторые-третьи сыновья родовитых и титулованных вотчинников. Все как один желающие воинской славы и большой добычи, мечтающие об испомещении[174] в теплых краях – и конечно же полоне, который они посадят крестьянствовать на СВОЕЙ земле.
– Государевы инсигнии!..
Отступив в сторонку, князь Константин дождался, пока поверх жупана[175] из жемчужно- белого атласа уляжется багряный шелк великокняжеского корзна[176]. Правую руку властителя отяжелил золотой жезл-скипетр, левую украшенное небольшим крестом яблоко державы, после чего юный двенадцатилетний подстолий[177] и княжич Александр Вишневецкий поднес обожаемому (по глазам было видно) повелителю большую подушку с шапкой Гедимина.
– Ну что же, с богом.
Промедлив с тем, чтобы перестать разглядывать великого князя (просто-таки неприлично красивого для мужчины!), глава рода Острожских замер, будучи не в силах отвести взгляда от глубоких синих омутов. Месяц назад, услышав предложение занять должность великокняжеского секретаря, он точно так замешкался, чересчур долго собираясь с мыслями для быстрого ответа… Разумеется, строго положительного. Такие возможности!
– Князь?..
Сморгнув, мужчина склонил голову и поспешил освободить путь, так и не заметив легкой усмешки на губах своего государя.
«Воистину, нет ничего нового под этим небом! Весь нейтралитет Острожских разом кончился, стоило только приблизить их к трону и наделить хоть и небольшой, но властью. Схожий подход сработал и в отношении Вишневецких. Радзивиллам, Сапегам, Кишкам и всем связанным с ними магнатским фамилиям пока хватает моего как бы неявного интереса к их дочкам и племянницам, знатные рода вроде Воловичей и Ходкевичей я устраиваю и такой, какой есть, как и мелкопоместную православную шляхту в целом. Католики затаились и выжидают, протестанты, наоборот, воодушевились. Интересно, с чего бы это? Православные иерархи потирают руки, сладострастно представляя, как они при моей поддержке будут давить коллег из Римской курии… Словом, старина Макиавелли был абсолютно прав, советуя «разделять и властвовать»[178].
Пока Великий князь Литовский шел по красной дорожке к своему трону с высокой спинкой, придворные чины успели огласить все титулы и славословия, заглушая громкими голосами сдавленный гул поветовых депутатов. А также примкнувших к ним зевак благородного сословия, коим, согласно стародавней традиции, никто не мог запретить быть зрителями и молчаливыми участниками Вального сейма. Усевшись на довольно-таки неудобный стул из резного дерева и сделав мысленную пометку обязательно дооборудовать рабочее место мягкой обивкой спинки и сиденья, Дмитрий обозрел благородное собрание.
«Да уж!..»
Учитывая важность и, можно даже сказать, эпохальность происходящего события, шляхта и магнатерия нарядилась в самые лучшие свои одеяния. Шелк, искусная вышивка, благородный атлас и парча, массивные золотые цепи и перстни, блистающие драгоценными камнями пояса и ножны оружия… И все бы хорошо, если бы не сомнительные сочетания цветов (вроде ярко-желтого жупана, малиновых штанов и сапог из зеленого сафьяна), от которых слегка рябило в глазах, и переизбытка пышных страусиных и павлиньих перьев, приколотых к меховым шапкам.
«Не попугаи, но уже близко».
Вздохнув и дополнительно пригасив чувствительность к эмоциям, среди которых преобладали легкое недоверие и решительная надежда, Дмитрий целенаправленно осмотрел шляхетскую толпу, выискивая в ней белые пятна небольших прямоугольников. Так сказать, новое слово в деле проведения сеймов – тоненькая печатная книга, в которой крупными буквицами и на простом и понятном русском языке (чай, не в Риме живем, чтобы на латыни печатать, и не в Польше, да?) были изложены все вопросы, послужившие причиной созыва Вального сейма. Ох и порадовались сюрпризу депутаты! В особенности те, кто успел не только обсудить самое животрепещущее и наболевшее с единомышленниками, но и провести пару-тройку «политических дискуссий» на саблях и кулаках со своими оппонентами.
«Ну что, пора начинать представление?»
– В день первый месяца июня, года от Сотворения мира семь тысяч семьдесят восьмого[179] – да начнется Вальный сейм!..
Выждав пару мгновений в полной тишине, великий князь переложил державу и скипетр на специальный поставец рядом с троном. Затем взял поднесенную одним из маршалков книжицу и… не открывая, положил ее себе на колени.
– Здесь и сейчас собрались наилучшие и наизнатнейшие мужи, умудренные годами и опытом.
Сделав паузу для того, чтобы «умудренные» получше прониклись чувством собственной значимости, Дмитрий продолжил:
