Почувствовав мужскую руку на своем бедре (причем оная рука была уже под юбкой), рыжеволосая девушка чуть-чуть извернулась и глянула на входную дверь. К счастью, закрытую. После чего расслабилась и послужила великому князю со всем своим пылом и немалой страстностью: поначалу лежа на спине, а затем оседлав его бедра и в который уже раз успешно доказав повелителю, что она прекрасная… гм, наездница.
– Государь мой. Ох!
Отдышавшись после любовных утех и немного понежившись на великокняжеском ложе, рыжеволоска сноровисто вернулась в свое платье. Поправила прическу, стараясь согнать с безупречно-белой кожи шеи и лица предательский румянец, и с мягким придыханием вопросила:
– Государь мой. Приуготовить ли все для твоего омовения?
Дмитрий, пребывающий в самом благодушном настроении, лениво шевельнулся на измятой и скомканной их общими стараниями простыне.
– Малую лохань и пару ведер теплой воды.
Легко поклонившись, верховая челядинка тут же выскользнула за дверь.
«Завалиться потом на ложе с книгой или уже встать и поесть? Нелегкий выбор. Эх, тяжела ты, доля государская!.. Хе-хе, молока, что ли, за вредность попить? С медом? Или вообще устроить себе небольшой внеплановый выходной?»
Ближняя челядь, притащившая в Опочивальню все необходимое для ежеутренних гигиенических процедур (каковые сами по себе служили для шляхты неиссякаемым поводом для сплетен и осторожных шуток), исчезла так же тихо и незаметно, как и появилась. Недолгий плеск воды, звяканье фарфоровой крышки на баночке с зубным порошком (очередная великокняжеская придурь, ага), ловкие руки Леонилы, бережно вытирающие капельки влаги на мускулистом теле своего господина…
«Так, сегодня у нас пятница? В субботу у меня с обеда и до позднего вечера плановые танцульки у Радзивиллов. Воскресенье начнется в четыре часа утра со службы в храме, с последующим исцелением заранее отобранных паломников и кольценосцев. Гм, как это еще никто не догадался подделывать столь эксклюзивный продукт?»
Стоило завершиться гигиеническим процедурам, как в Опочивальню на утреннюю молитву припожаловал духовник Мелетий. Впрочем, он своего подопечного надолго не задержал.
– Государь мой.
«А может, мне прямо с субботнего вечера завалиться в храм на тренировку и медитацию?»
– В какие одеяния ты повелишь себя облачить?
«Хорошава прямо душу вкладывает в каждое свое действо. Ну как же, достигла вершины карьеры… Нет, определенно – у меня сегодня выходной!»
– Черные.
И без того неприметная ближняя челядь разом стала похожа на живых големов, а за стенами Опочивальни пошел из уст в уста тихий шепоток: «Сегодня гневен!»
– Государь мой, повелишь ли ты подать утреннюю трапезу?
Единственной, на кого не подействовал траурный цвет великокняжеских одежд, была личная служанка правителя Леонила, – просто-таки порхающая вокруг своего господина. Обиходить гриву серебряных волос, поправить украшенный черными турмалинами и агатами пояс, снять пробу со всех яств на небольшом столике… Последнее она проделала под неприязненным взглядом юного подстолия княжича Вишневецкого, усматривающего в действиях пусть и верховой, но все же челядинки наглое покушение на свои законные привилегии. Ведь это его, и только его право – беречь жизнь великого князя от происков возможных отравителей!..
– Господи, Иисусе Христе, Боже наш, благослави нам пищу и питие молитвами Пречистыя Твоея Матере и всех святых Твоих, яко благославлен во веки веков. Аминь.
Сотворив привычно-обязательное сканирование яств на предмет разных неполезных добавок, Дмитрий страдальчески поморщился. Про себя, разумеется, так-то на его лице отразился лишь умеренный интерес к содержимому полудюжины блюд и мисок.
«Утренняя выпечка нынче пресновата… А нет, пирожки с вишней все же неплохи. Зато с остальным все как обычно: крохотная капелька кантареллы[208] во фруктовом отваре и щепотка сулемы[209] в омлете. И после этого придворные еще удивляются, что у меня плохой аппетит!»
Сытно, хотя и несколько однообразно позавтракав (уж очень специфичным было его меню в последнее время), Великий князь Литовский слегка «подобрел» – что, разумеется, не осталось незамеченным стольниками. А через них и остальным придворным людом.
