змеюка подколодная!..
– Государь.
Дождавшись поощрительного кивка, Владимир Старицкий тут же продолжил:
– Димитрий Иванович, мало мне одного сведущего коновала. Хотя бы пять-шесть? А лучше сразу дюжину!..
Приняв от Бутурлина стакан с пивом и мисочку со снетками, царевич великодушно разрешил:
– Ищи. Как найдешь, все твои будут.
Видя, что дальний родственник впал в замешательство, троюродный брат его утешил:
– Для Васьки отроков смышленых приискать в училище землемеров тоже было и в новинку, и тяжко. Однако же справился?..
Скопин-Шуйский тут же довольно закивал, подтверждая – да, он умница и молодец. С пяток минут держалось полное молчание: молодые государственные мужи лениво угощались пивом и медовухой, выискивая среди разнообразных заедок особо лакомые кусочки.
«О, Петруха набирается решимости. Сейчас брякнет очередную дурость…»
– Государь.
Расправив плечи и буквально пронзив взглядом Мстиславского и заухмылявшегося неизвестно чему Адашева, княжич Горбатый-Шуйский попросил своего повелителя доверить ему какое-нибудь важное дело.
«Да вроде у нас слабыми на передок челядинками Постельный приказ заведует? Да и стоит ли вообще держать при себе такое чудо в перьях… у которого одна извилина, да и та ниже пояса обитает?..О, придумал. Ну что, первая часть?»
– Федька.
Мстиславский тут же приготовился вскочить на ноги. Хотя после того количества хмельного, что он в себя влил, слушались они его того… ну, не очень.
– Ты плакался, что тяжело тебе по монастырям разъезжать? Ну так Петька тебе поможет в этом богоугодном деле.
Похлопав глазами, прирожденный дипломат на глазах просветлел и склонил голову, заодно пряча довольно злобную усмешку. А его новоявленный помощник совсем наоборот, кланяться да благодарить не торопился, да и лицом заметно побурел. А уж какими эмоциями фонтанировал, просто сказка! Страшная.
– Государь, невместно Горбатым-Шуйским под Мстиславскими ходить, то умаление чести нашей и достоинству! От века такого не было и не будет!..
«А вот и вторая часть, заключительная».
Мягко-мягко, почти нежно улыбнувшись, Дмитрий протянул:
– И впрямь, виданное ли это дело, чтобы княжич столь знатного рода по святым обителям ездил да с монахами речи умные держал? Да и я хорош – загонял тебя, утомил прихотями да капризами своими. Ну, ничего. Отдохни вволю, восстанови силы свои растраченные. А за тебя пока службишку будет исполнять… Федька, кого себе в помощники возьмешь?
Порядком поднабравшийся ближник потряс головой и удивительно ясным голосом ответил:
– Ивана Морозова можно. Или братьев Сабуровых – они рода хорошего, оба сметливые да расторопные.
– Братья, говоришь?.. Нет, с ними пока погодим. Распорядись-ка насчет боярича.
Убрав высохшие и от того распушившиеся пряди волос подальше от глаз и подхватив стакан с оставшимся в нем пивом (хотя какой там стакан – литровый жбанище), Дмитрий внимательно наблюдал за переглядываниями свиты. А заодно не давал попавшему в опалу княжичу возможности быстро извиниться и сдать назад. Трудно, ох трудно оправдываться, когда голос начисто пропал.
– Вы куда меня того-этого?.. А ну положь, хол-лопы!
Два стража со всем бережением (то есть головой вперед и не стукая ничем о твердые предметы) доставили новоявленного приближенного и аккуратно усадили на лавочку у двери, где нализавшийся до мычания боярич словно по волшебству и протрезвел.
– Встал.
Подскочил как сам Морозов, так и девятнадцатилетний княжич, к которому приказ как раз и относился.
– А ну-ка все пересели.
Тут ничего объяснять не понадобилось: после того как из Ближней свиты выбыл провинившийся Петр, второе место по правую руку от государя перешло к его ближайшему сродственнику Скопину-Шуйскому. Первое всегда занимал Владимир Старицкий, по левую руку повелителя был Мстиславский, рядом с ним Салтыков, ну а на концах получившейся подковы традиционно восседали Адашев и Бутурлин.
