Свет! Он был повсюду! Лился сверху, тек волнами у колен, его источало золото соломенных циновок и дорогая шелковая бумага висящего в нише свитка, исписанного иероглифами. Свет перекатывался вокруг жаровен, струился вдоль ширм, и тонкие веточки, собранные в вазе в невообразимую конструкцию, на которую я боялась дохнуть, блестели, как лакированные.
— Это называется икебана, — улыбнулся граф. Кажется, его позабавило мое изумление. — Мебель здесь не нужна.
— А где вы спите? — Йарра, лежащий на полу в своем собственном доме, категорически не укладывался у меня в голове.
— На футоне. Вечером посмотришь… Если захочешь.
Прозвучало это до безобразия двусмысленно.
Последнюю неделю мы ночевали вместе. Его Сиятельство оккупировал кровать и, несмотря на неплохое состояние плеча и клятвенные заверения Рени в скором выздоровлении, уходить из каюты не собирался. На полу мне спать не позволял. Скандалить не хотелось, и я каждый вечер укладывалась у стены, а по утрам просыпалась у графа под мышкой.
Близость Йарры беспокоила. От запаха шипра часто стучало сердце, пересыхали губы, а тяжелая рука, оказывающаяся то на талии, то на бедре, обжигала даже сквозь сорочку. И надо бы стряхнуть, возмутиться, оттолкнуть графа, поругаться с ним, вынудить его уйти или получить возможность сбежать самой, но стоило мне посмотреть на пропитавшиеся сукровицей повязки, на усталую складку между бровей — она не разглаживалась даже во сне, на влажный лоб — Раду слегка лихорадило из-за раны, и в горле образовывался ком. Хорошо, что следующие несколько ночей я проведу одна, в гостевой спальне. Не хочу я ни на какие футоны смотреть!
Князь дал Его Сиятельству декаду, чтобы закончить все дела на Архипелагах, а потом его и меня ждут в столице. На парад, ага. Большую часть войска и четверть кораблей, те, что меньше всего пострадали в боях, Раду отправил на Трой, галеас и еще двадцать галер останутся на Рисовом для охраны почти что нежизнеспособных суден, которым предстоит ремонт. Пленных из трюма «Волка» временно перевели в тюрьму, солдат разместили в казармах; Йарра первым делом проверил склады верфи, вторым — осчастливил Треньйе личной ответственностью за работы плотников, третьим — навестил Лорда-Протектора, не преминувшего зазвать Лорда-Адмирала на торжественный прием, а четвертым — привез меня к себе домой.
Холмистый островок площадью в пять квадратных лиг целиком принадлежал Его Сиятельству и находился прямо напротив верфей — их было видно из сада, окружавшего коттедж, одна половина которого была в континентальном стиле, а вторая, занимаемая графом, в островном.
— Нравится? — спросил Йарра, сидя со мной на открытой веранде в ожидании ужина.
В саду дурманяще пахло цветущими абрикосами. Легкий ветер обрывал лепестки, гнал их по дорожкам, по настилу веранды, бросал их мне в волосы, и я то и дело встряхивала головой — как Уголек, набравшая в уши воды.
— Здесь красиво… — Не знаю, существует ли понятие «изящный аскетизм», но других слов я подобрать не могла. — И не похоже на замок. Я не знала, что у вас есть дом на Рисовом.
— А где, по-твоему, я жил большую часть года? На корабле?
Вообще-то, именно так я и думала. Но сказать об этом не успела, уставившись на поданную еду. Его Сиятельство шутить изволит? Комочки риса, украшенные сырой рыбой, и коричневая с зеленым жижа, в которую их полагалось макать, доверия не вызывали. А деревянные палочки напрочь отбили аппетит. Нет, я, конечно, видела, как ели ими Рох и Алан, но сама, однажды обрызгавшись уроненным в подливу кусочком мяса, раз и навсегда предпочла удобные вилки.
— Никогда не обедала с Наставником? — прищурился, догадавшись, Йарра.
— Нет… — Со мной он не возился.
— Держать палочки нужно вот так, — сложил деревяшки в пальцах граф. — Возьми ближе к середине, будет проще. Первая не двигается, вторую чуть выше, ею будешь захватывать еду. Приятного аппетита.
— Спасибо… — уныло протянула я, мечтая об обычном человеческом омлете, чтобы с кусочками ветчины и грибов, а если еще с помидорами, сыром и листиком базилика…
Йарра посмотрел, как я, отложив в сторону розовую пластинку рыбы, пытаюсь выловить из соевого соуса развалившийся комочек риса, и покачал головой:
— Открывай рот, — поднес он к моим губам креветку с неоторванным хвостом. — Это вкусно, — добавил он, когда я скривилась. — Просто попробуй. Не понравится — принесут что-нибудь другое. Ну?.. Не будь трусихой, — поддразнил граф.
Зажмурившись, я сняла губами еду с палочек и захрустела хитином. Светлые боги, я сырую рыбу ем! И пусть креветка — не рыба, но все равно!..
— Ну как?
— Странно, — проглотила я. Что-то солоновато-остро-сладко-непонятное. Но вроде бы обратно не просится.
