дернула ручку катапульты. Они вылетели из капсулы: два соединенных кресла мотало в падении. А потом парашют раскрылся, поймал ветер – и рывком перевел их в медленный спуск.
– Пиппин! Ты как?
Он ответил длинным ругательством.
– По-моему, все работает.
Она наблюдала, как далеко внизу капсула раскрыла свой собственный парашют. Она ощущала кресло под собой и парашют сверху, надутый и плывущий по ветру. Земля стала более четкой и детализированной. Крошечный домик стоял в углу одного поля, по центру другого шла грунтовка. На поле паслись коровы.
Она обернулась назад и увидела, что Пиппин бледен.
– Ты как?
– Великолепно!
Его ответ звучал язвительно.
– Мы опустимся, и нас подберут. Проблем нет.
Она на секунду прикусила нижнюю губу и вспомнила, что Кейл требует, чтобы она поговорила со своим ОРП. Сейчас.
Она выталкивала из себя слова, которые отчаянно сопротивлялись.
– Не знаю, что тебе сказать, Пиппин. Ты смотришь на меня так, будто я могу сделать что-то такое, что все исправит, но я понятия не имею, что. Мне это совершенно не дается, – призналась она.
– Это так, – ответил он.
Тут ее осенило:
– Но и тебе тоже.
Пиппин не ответил. Чейз настолько привыкла к тому, как двигатели «Стрикера» заглушают весь мир, что ветер напомнил ей поднесенную к уху морскую раковину. Она слышала его шепот и давление, эхо тишины.
– Ты влюбился в Тристана? Все из-за этого?
Пиппин рассмеялся – печально.
– Ты, конечно же, подумала, что я ухлестываю за твоим парнем.
– Эй, он не мой парень. Я… я просто пытаюсь пройти испытания.
– У тебя идут изменения личности, – сказал он. – Хочешь разговаривать. Занимаешься планированием с Сильф.
– А как насчет твоей личности? – Она изгибалась, пытаясь лучше его увидеть. – Ведешь себя так, будто от новости, что ты гей, у меня голова должна была взорваться. Экстренное сообщение, Пип. Я знаю. Я уже много лет как знаю.
Теперь это у него был такой вид, будто в него попала бомба. Брови поднялись к волосам, губы собрались в трубочку.
– Откуда ты узнала?
– Чутье. Или еще что. И я молчала, потому что видела: тебе не хочется устраивать из этого событие. Я решила, что ты об этом заговоришь, когда будешь готов. – Она немного подождала, но он все равно оставался каким-то притихшим. – По-моему, больше никто не знает. Скрывай это сколько захочешь.
– Да, конечно же, все об этом знают, Чейз. Люди обычно на такие вещи обращают внимание. И все видят, что я в него втюрился. Мне от этого тошно.
– Ну а я не вижу. О ком ты?
– Ты не видишь, потому что живешь в шоу с названием «Никс».
Его тон был скорее обиженным, чем ехидным, но ее эти слова все равно задели.
– Эй! Я ведь стараюсь!
– Не расстраивайся. Вспомни: мне не разрешается задавать вопросы про твоего папу. И про твое детство. И про твою маму. Или почему ты ведешь себя так, будто в каждом полете тебе необходимо доказать, что ты самый уникальный и выдающийся пилот «Звезды».
Ветер усилился и отнес их чуть в сторону.
– Ты не лез мне в душу, а я не лезла к тебе. – До этой минуты такое казалось ей вполне естественным. – Так делают лучшие друзья.
– Так делают замкнутые люди. Клянусь, это – единственное, что у нас с тобой есть общего.
– Тогда чего ты боишься? Мы же не в армии гомофобов конца прошлого века! Кейлу это вообще неинтересно.
Она попыталась посмотреть ему в лицо, но ее страховочные ремни были слишком туго натянуты – ей было слишком тяжело
