разговор сработал. Я говорила с ним о Торне – и благодаря этому я ему доверяю.
– Ты говорила с Тристаном о своем отце? – Из черной дыры Пиппин превратился в сверхновую. – Отлично! Расскажи ему все. Пусть это я был рядом с первого дня, поддерживал тебя, хранил твою тайну. Как один из твоих влюбленных хвостиков!
– Ты же знаешь, что ты – не они.
– Тогда не обращайся со мной, как с ними!
Пиппин хлопнул за собой дверью лазарета.
Не успела Чейз прийти в себя, как по коридору прошествовал Ромео.
– Красавица прямо по курсу! – объявил он. – Не хочешь найти тихий уголок и заняться делом?
Чейз схватила его за руку и притиснула к стене.
– Неужели ты не можешь не говорить вот так? Причем со всеми? Ты никогда не задумывался, что кто-то может обмануться?
– Это мое естественное состояние неотразимости. – Он указал взглядом на то, как она его удерживает. – Мы собираемся целоваться? Потому что тогда мой пилот даст мне по шее. Не то чтобы дело того не стоило.
Она отпустила его.
– Если бы кто-то из нас был в тебя влюблен, ты бы хотел об этом знать?
Ромео пришел в восторг.
– Конечно.
– И это изменило бы твое поведение? Заставило бы вести себя по-человечески?
Он вскинул руку, словно принося клятву.
– Я был бы безупречным джентльменом. Je jure! Даю слово. – Он опустил руку. – Так мы будем встречаться? Нет? Ты имела в виду Сильф? Это Сильф, да? Ну же. Говори быстрее!
Чейз оставила его гадать в коридоре.
Кадеты сидели на слишком белой кровати рядом с отгороженной ширмой частью кабинета. Врачи осматривали их по одному за белой ширмой, что было сопряжено с чересчур долгим ожиданием.
Тишина была тяжелой. Чейз казалось, что это из-за того, что угроза Жи Сюнди распространилась по «Звезде», так что никто больше ни о чем говорить не мог. Она пыталась уговорить себя, что это никак не связано с тем, что все команды «Стрикеров» знают: она по-прежнему ссорится с Пиппином.
Тристан сидел на кровати спиной к Чейз, и она с удовольствием чуть повернулась, когда он прислонился плечом к ее плечу. Сильф развалилась в ногах кровати. Бунтаря осматривали первым: из-за ширмы до них донесся его вскрик.
– Упаковку проверяют, – пошутил Ромео. Никто не засмеялся. Он посмотрел на часы. – Двадцать три часа. Меньше суток.
– Еще раз так сделаешь, – спокойно пообещала Сильф, – и я тебе руку сломаю.
Ромео поднял брови, но промолчал. Пиппин пошаркал ногами по полу со своего места на стуле в дальней части кабинета. «Притворяется», – подумала Чейз. Он постоянно притворялся не тем, кем был, – или таился, что было практически то же самое. Ей стало больно за своего ОРП. Уж ей ли не знать, каково это, когда над тобой постоянно висит тайна! Может, было бы лучше, если бы он открыто сказал о своих склонностях?
Может, было бы лучше, если бы Чейз всем сказала про своего отца?
Ромео придвинулся к ней, прерывая ее размышления.
– Мне не терпится, Никси. Кто это?
Чейз обожгла его взглядом:
– Заткнись, Ромео!
– О чем вы? – потребовала объяснений Сильф.
– Чейз сказала, что кто-то из вас в меня влюблен. – Он обвел взглядом Чейз и Сильф. – В любом случае мне повезло.
У Пиппина побагровело лицо. Его пальцы выбивали гневную дробь по колену.
– Я говорила совсем не это, – попыталась исправить положение Чейз. – Я просто думала, что нам надо, ну… быть друг с другом откровенными. Научиться друг другу доверять.
Сильф гневно прищурилась.
– В чем именно?
Она явно подумала о Лиаме, своем друге-диспетчере. У Чейз возникло ощущение, что ей врежут сразу несколько из присутствующих.
Тристан повернулся на кровати, его взгляд был настороженным:
