сочась сукровицей. Ночью рабов сгоняли в плотный круг, разжигали по периметру костры. Утром заставляли встать. Тех, кто не смог подняться – открепляли от общей цепи, оттаскивали в сторону, добивали у всех на глазах. И бросали бездыханные тела прямо тут, у дороги. Остальным давали пить, передавая деревянную бадью с водой, и бросали куски чёрного, окаменевшего хлеба – Дмитрий был поражён, увидев, как люди дерутся между собой за эти неаппетитные заплесневелые комки. Сказал:
– Братцы, как же так, мы же все – свои, в одну беду попали. Надо по справедливости делить…
И тут же, охнув от резкой боли, замолчал, получив персональный удар бичом от одноглазого мучителя. Вторую порцию принял на себя тамплиер, заслонив побратима собственным телом. Довольный собой циклоп усмехнулся:
– Говорить нет, урус. Другой раз насмерть забью. Три удар – человек пополам!
Как-то колонна внезапно остановилась; те, кто был ещё в силах, тянули шеи, чтобы разглядеть причину, но таких было меньшинство. Многие уже, похоже, смирились со своей участью.
Нарядный всадник кричал на перса:
– Стой, краснобородый! Дай дорогу любимым коням Джэбэ-нойона! Каждый из них стоит в пять раз дороже, чем вся твоя отара вшивых рабов!
Дорогу перерезал табун коней – саврасых, белых, гнедых. Сияющих гладкими боками, играющих гривами. Ухоженных, сытых. Свободных…
Дмитрий вглядывался, прикрыв глаза от солнца: ему вдруг показалось, что среди красавцев мелькнул золотой круп Кояша. Дмитрий привстал на цыпочки – коня уже не было видно, зато следом появился нарядный всадник. Снял малахай, очень знакомым движением вытер пот с бритой головы. Ярилов охнул:
– Азамат!
Охранник ударил русича по затылку рукояткой кнута:
– Ну ты, длинный, хватит пялиться.
Дмитрий ссутулился, но подглядывать не бросил. Видел, как работорговец, умоляюще сложив руки на груди, униженно извинялся перед остановившим колонну монголом.
Ярилов вспомнил всё: и эти бегающие глазки, и подобострастные ужимки. Прошептал тамплиеру одними губами:
– Анри, знаешь, где мы встречались с нашим персом? Это – тот самый купец, которого тогда мы с Тугорбеком от степных разбойников отбили. Видать, переключился с торговли благовониями на более выгодный бизнес.
Как давно это было! Дмитрий тогда ещё был рабом. И сейчас – снова…
Франк вгляделся, рванулся, загремев цепями. Закричал что-то на фарси. Охранники бросились, облепили рыцаря, Дмитрий кинулся на подмогу – свалку остановил купец. Подошёл, вслушался в крики Анри, важно махнул унизанными перстнями пальцами, отгоняя конвоиров. Велел отстегнуть тамплиера и русича от общей цепи, пригласил в свою повозку, укрытую от солнца лёгким навесом. Однако кандалы пока что снимать не приказал.
Выслушал Анри ещё раз, всмотрелся в лица. Погладил крашеную бороду, кивнул:
– Конечно, я помню то неприятное событие и благодарен вам за спасение. Всевышний учит нас платить добром за добро…
Нукер Джэбэ-нойона, кыпчак Азамат, сопроводил табун отборных жеребцов до стоянки. Покрикивая на табунщиков, то и дело любовался настоящим красавцем – золотым Кояшем. Коня он поймал сам после бойни на берегу Калки. Долго искал побратимов, но ни среди убитых, ни среди пленных Дмитрия, Анри и Хоря не было. Исчезли, как рассветные звёзды.
Азамат вздохнул. Вечное синее небо подарило ему настоящих друзей, но недолгой была дружба. Надо отнести её к потерям и лишь изредка вспоминать эти счастливые дни.
А в ставке монгольских военачальников кипела работа: китайские писари рисовали тушью на бумажных листах планы русских крепостей, расспрашивая лазутчиков, купцов и пленников о толщине стен, высоте башен и расположении ворот. Дороги, переправы и броды, расстояния между городами – бесценные сведения для будущего похода. Передовые отряды углубились в киевские и черниговские земли, сожгли несколько деревень и вернулись в ставку. Люди и кони отдыхали, набирались сил и ждали приказа вновь выйти в путь, чтобы добить обескровленную, оставшуюся без защиты Русь.
Ветер играл шёлковыми стенами белого шатра, в котором Субэдей собрал совещание тысячников. Джэбэ нетерпеливо ёрзал на циновке – ждал, когда его товарищ по многочисленным войнам назовёт день начала нового похода.
Но Субэдей не спешил. Мрачно выслушивал доклады о запасах оружия, о готовности китайских мастеров строить осадные машины для штурма вражеских крепостей – благо дерева в заднепровских лесах хватало. Потом велел привести захваченного в бою начальника «чёрных клобуков».
