первый день — слишком напоминала мою бывшую жену. Какая из причин вам нравится больше, а, Мира?
— Ни одна… — пискнула я, наблюдая за тем, как ректор медленно наклоняется к моим губам. Сбежать возможности не было. Я уперлась руками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть, но он только усилил натиск, сопротивляться которому было мучительно сложно.
Я почти смирилась и чуть приоткрыла губы. Сердце стучало как бешеное, в голове билась одна мысль — нельзя, но тело хотело прижаться сильнее и растаять.
Вопль ректора над ухом заставил очнуться. Арион фон Расс отскочил в сторону, почему-то ухватившись рукой за свой зад. Выругался неприлично и громко, а я только сейчас заметила у него за спиной Васика, дожевывающего кусок ткани, до боли напоминающий ректорские штаны.
Цветочек стоял от нас достаточно далеко, но, видимо почувствовав, что хозяйке угрожает опасность, вытянулся, удлинив стебель, и тяпнул обидчика за зад. Не засмеяться я не смогла. Даже перспектива быть уволенной меня не остановила.
Я согнулась пополам и, утирая слезы, под неприличные вопли ректора ретировалась из кабинета, лишь на пол пути вспомнив, что Васика спасти забыла. Впрочем, сколь бы ни был страшен в гневе ректор, все же он, кажется, питал к цветуечку некую слабость. Поэтому естьшанс, что ничего Васусу не будет. Только вот насколько этот шанс велик?
Я остановилась в коридоре, несчастно посмотрела через плечо, но малодушно решила, что, если придется выбирать между своей жизнью и жизнью Васика, моя мне все же дороже, и припустила к себе в комнату.
— Опять безобразничает? — поинтересовалась Тьена — наша кухарка, которую я едва не сбила с ног.
— Да как вам сказать… — Я сделала несчастное лицо и под причитания помчалась дальше.
Персонал меня здесь любил и жалел. Большие порции в столовой и идеально чистая комната мне были обеспечены. Все возможное для того, чтобы я не сбежала. Это было приятно, поэтому я и сама прониклась ко всем в академии любовью и уважением.
Пока переодевалась в комнате, все еще хихикала. Веселье даже страх заглушило на какое-то время. Вообще платье, которое я надела на работу, вполне подходило для выхода в город, но я радовалась возможности причесаться, которой с утра не было. Да и на улице стояла жара. Это в стенах замка она не ощущалась.
Я достала свое любимое летнее платье из тонкой и очень легкой голубой ткани. Под него полагалось надевать узкий льняной футляр до колена. В целом получалось дорого, красиво и нежарко. А длинные полупрозрачные рукава закрывали плечи — у меня была слишком светлая кожа, которая на солнце очень сильно обгорала. Я старалась не носить открытые наряды на солнцепеке.
Волосы я распустила по плечам, убрала только несколько прядей от лица и скрепила их на затылке серебряной заколкой с голубыми топазами. Подарок отца на совершеннолетие.
Из зеркала на меня смотрела юная и очень свежая девушка, выглядящая намного моложе своих двадцати четырех лет. Почему-то меня это позабавило. Наверное, мне снова хотелось побесить ректора, подчеркнув разницу в возрасте. Сказал бы кто еще, почему меня это вдруг начало заботить.
Озорное и хорошее настроение померкло, едва я вспомнила, что ректору по моей вине сегодня пришлось два раза менять штаны. Вряд ли Арион фон Расс — сильный, уверенный харизматичный забудет унижение. Он ведь почти соблазнил меня, я почти потеряла голову, если бы не Васик. А теперь каждый раз, как только ректор решит ко мне приблизиться, я буду совершенно неприлично ржать. Думаю, он это понимает, и вряд ли данное обстоятельство ему нравится.
В итоге я погрустнела, впала в меланхолию и, естественно, не спустилась вниз вовремя. Ректор явился сам, как всегда без стука, проигнорировав засов. Почему-то все замки в академии считали своим долгом открыться при его появлении.
— А Васик где? — пискнула я испуганно и попятилась, так ректор все еще был зол. Может, и не стоило так вот сразу спрашивать, но меня волновало местонахождение цветуечка.
— Отдал кухаркиной козе! — рыкнул он, а у меня сердце ушло в пятки. Не сомневалась в правдивости слов ни секунды. Рванула к выходу, на глаза навернулись слезы, но ректор поймал меня за локоть.
— Эй, Мира? Вы что, поверили? — изумился он.
Я всхлипнула и кивнула. Мало кто относился к цветку серьезно, все считали его чем-то неодушевленным.
— Вы меня убили своим отношением прямо в сердце, — признался он. — Скажите, может быть, вы еще считаете, будто я кушаю младенцев на завтрак?
— Не-э-эт, — пробормотала я. — На завтрак вы кушаете три тоста, два яйца всмятку, клубничный джем и иногда манную кашу.
— Тьфу ты! — выругался он. — Лучше мои повадки знает только мама. Точнее, знала, сейчас мы, слава демонам, не каждый
