неприятным спутником. Но я поймала себя на мысли, что все оскорбления уже пропускаю мимо ушей. Привыкаю, значит.
Зато мы добыли зелье! Я сжимала пузырек обеими руками и боялась даже дышать — только не хватало его разлить! Я краем уха слышала, сколько оно стоит. Мне от количества нулей стало дурно.
Не понимаю, зачем ректор вручил пузыречек мне. Забыл, что ли, о моей тотальной невезучести? Или просто задумался. Не знаю. У всех нормальных людей воруют деньги. Я предусмотрительно, если есть такая возможность, оставляю их дома. Но мое проклятие сработало, несмотря на все меры предосторожности.
Ко мне подскочили, несильно толкнули в спину и, пока я пыталась удержать равновесие и уцепиться за локоть ректора, выхватили из рук пузырек с зельем.
Маленький юркий воришка скользнул между рядов. Я заорала, привлекая внимание, а ректор, выругавшись, кинулся следом.
Вор бежал, ловко петляя, словно нашкодившая кошка, ректор несся за ним тяжелой поступью, сметая все на своем пути. Я мчалась следом уже по проторенному широкому коридору. Покупатели шарахались в сторону — Арион фон Расс в черной рубашке, с гневно горящими красными глазами производил неизгладимое впечатление, даже вор, думаю, мчался на такой скорости не просто так. Я бы тоже на его месте улепетывала с паром из попы.
Бежать в длинном платье было неудобно, ноги путались в подоле, люди мешались. Скоро я влетела в мощного лоточника и споткнулась о разложенный товар, а пока извинялась и помогала расставить деревянные ложки и плошки, потеряла след и воришки, и ректора.
Вокруг меня гомонили люди, я стояла одна в незнакомом месте, без денег, с растрепанными волосами и очень гадким проклятием, и куда податься, не представляла. Я, конечно, знала: ректор меня обязательно найдет (а потом отчитает), но не была уверена, что до этого момента смогу не влипнуть в неприятности.
Впрочем, до меня очень быстро донеслись звуки потасовки, и протопавшие мимо полицейские очень точно указали, куда стоит мчаться. Я подобрала юбки и посеменила следом за ними. Успели мы к самому интересному.
В птичьих рядах царил переполох. Громко и надрывно квохтали наседки, пухлые деревенские бабы голосили с не меньшим надрывом, а в проходе между лотками герр ректор пытался призвать к ответу воришку.
— Гаденыш! Думал, не догоню, шушель ты мелкий! — рычал он, воришка что-то попискивал и пытался вырваться, но ректор восседал сверху, и мне стало страшно, что он просто раздавит щуплого паренька.
В рядах царила разруха. Разбитые яйца, кругом перья, все это — вперемешку с куриным навозом и перепуганными птицами. Я успела подскочить к фон Рассу раньше, чем полицейские, и схватила его за рукав с воплем:
— Вы что творите? Вы уже нанесли больше ущерба, чем стоит этот несчастный эликсир!
Ректор дернулся, вырывая руку, я поскользнулась на разбитых яйцах и рухнула навзничь, утягивая начальника за собой. Щуплый воришка, которого Арион так и не отпустил, приземлился следом.
— Вечно ты, Мира, лезешь, куда не просят! Стояла бы в стороне и не совалась!
Я ничего не ответила, просто взвыла, ибо вес у двух мужиков был приличный, дернула ногой, пытаясь вырваться, и тут же почувствовала, как по моему лицу стекает что-то липкое и противное.
— Ироды вы! — взревела торговка и надела ректору на голову корзину с яйцами, остатки всей это прелести достались и мне.
Вор, пользуясь заминкой, вырвался и дал деру, попав прямо в объятия полиции. Я вывернулась и подскочила к нему сзади, намереваясь сцапать флакон с эликсиром, который паршивец еще сжимал в руке. Вид при этом я имела колоритный. Воришка даже не сопротивлялся, но вот ехать с полицейскими в управление пришлось всем.
Арион фон Расс пребывал в настроении отвратном и не стеснялся в выражениях. Досталось всем, даже полицейским, которые на вопли реагировали с привычным безразличием.
— Нам и не такое выговаривают, — поделился со мной совсем еще юный рыжий парнишка.
— Вот выговорю сейчас, млекопитающее мелкое! Не сметь мой помощнице глазки строить! На работе она!
— Да? — удивился парень и с сочувствием посмотрел на меня. — А и не похоже, что на работе…
— Много ты понимаешь! — презрительно фыркнул ректор и отвернулся.
В рваной рубашке, с желтком в черной шевелюре, облепленный куриными перьями, мой начальник выглядел грозно и непрезентабельно. Чтобы доказать свое высокое происхождение и должность, ему потребовалось время. Когда нас отпустили, Арион фон Расс категорично заявил:
— В таком виде в академию не поеду. Ночуем здесь.
