– Я заметил, – Радомир положил голову Мелении на живот и спросил то, что давно уже порывался спросить: – А тебя не смущает, что я… что мы – враги?
– Враги?! – Матрона неожиданно расхохоталась, громко и, как показалась Раду, цинично. – Мои врагу не полководцы и властители, а сами войны. Увы, они будут всегда. Когда-то Рим был велик и могуч, увы, те золотые времена закончились. Сейчас, сам знаешь, что творится. И мне все равно, кто придет – готы, франки, бургунды Торисмунда или те же готы, франки, бургунды Аттилы!
– Понятно, – моргнул молодой человек. – Есть такая пословица – хрен редьки не слаще.
– Хорошая пословица. Жизненная. Вот и мне, что Торисмунд, что Аттила… кто бы не победил – а все же хоть какой-нибудь порядок будет. Нельзя без порядка. Тогда все войны – впустую, просто так. Кому нужна выжженная земля? Только полному идиоту, а ни Торисмунд, ни Аттила вроде не таковы.
– Меления…
– Ну? Что ты так смотришь?
– Хочу сказать – ты очень большая умница.
– Льстишь?
– Нет. Говорю чистую правду.
Матрона подняла голову:
– Смотри-ка, светает уже. Пора мне. Пусть твои люди причалят к берегу. Только осторожно. Впрочем, я сама за всем прослежу.
– Постой.
Встав, Меления натянула тунику, однако Радомир проворно стащил ее обратно. Встав на колени, обнял руками бедра, прижимаясь головой к лону.
– Снова будешь щекотать? – тихо спросила женщина.
– Снова, – шепотом отозвался князь.
Утром барка осторожно подошла к берегу. Стоявший на носу Иксай, высунув от усердия язык, старательно промерял глубину длинным, найденным на палубе, шестом. Запросто можно было сесть на мель – река разлилась, и никто не знал, что там, внизу, под водою. Может быть, забор, загон для скота, какой-нибудь большой камень. Не хотелось бы повредить судно, да и садиться на мель не стоило. Эта барка – единственная возможность выбраться.
Утро выдалось пасмурным, хмурым. На радость беглецам дождило, и плотный густой туман стелился по всему берегу.
– Левым бортом гребите! – не оборачиваясь, показал рукой Иксай. – Теперь – правым… Все!
Осторожно подавшись вперед, судно ткнулось носом в желтые кусты дрока. Хевдинг лично помог матроне спуститься, проводил.
– Не надо дальше, – улыбнулась Меления. – Прощай. Было хорошо. Сейчас выгребайте на середину реки и там потихоньку двигайтесь. Кто-нибудь из твоих людей умеет обращаться с парусами?
– Не думаю, – Радомир с сомнением покачал головой.
Нахмурившись, матрона задумчиво намотала на палец осветленный локон:
– Вот что! Я подошлю кого-нибудь. Кто умеет.
– Да мы и сами…
– Нет! Вы воины, а не матросы. А разлившаяся река коварна.
– Ладно, – хевдинг послушно кивнул. – Как мы узнаем твоего человека?
– Он передаст вам поклон от меня.
– А где его ждать?
– Не надо ждать. Для опытного речника не составит большого труда догнать барку на лодке.
– Благодарю тебя за все! – прижав руку к сердцу, молодой человек церемонно поклонился.
Меления фыркнула:
– Ты сейчас словно незнакомец. Человек ниоткуда!
– Почему ты так меня называешь?
– Я чувствую. Иди сюда…
Прощальный поцелуй. Легкий шелест шагов в мокрой траве. Упавшие с кустов крупные тяжелые капли. Миг – и изящная женская фигурка растворилась в тумане, исчезла, словно призрачный морок. Исчезла навсегда – в этом Рад был почему-то уверен. Славная
