Ясень вздрогнул и приподнялся. От резкого движения голова закружилась. Переждав дурноту, он осторожно сел. Стряхнул песчинки и огляделся, не веря своим глазам.
Он был один на пустынном пляже. Волны лениво накатывали на берег, солнце стояло почти в зените. Солоноватый воздух приятно щекотал ноздри. Море, впитавшее небесную синеву, раскинулось на полмира. Взгляд скользил по линии горизонта, не находя, за что зацепиться.
Пляж тоже выглядел бесконечным. Ни кустов поблизости, ни деревьев – только пологий скалистый выступ в сотне шагов. Но этого было вполне достаточно, чтобы Ясень сообразил, где находится.
Берег Творения. Место, где он беседовал с посланцами древнейших родов.
И как же его сюда занесло?
Пот градом стекал по спине, и Ясень, опомнившись, содрал с себя полушубок. Вздохнул с облегчением. Хотел встать на ноги, но накатила слабость. Тогда он снова прилег и закрыл глаза. В памяти всплывали изрубленные тела на дороге, кровь на снегу, фиолетовая руда. Вот корчится купец возле дровней, вот Лунь сбивает Ясеня с ног. Но падение длится всего секунду. Да, точно – склон не отвесный, поэтому Ясень не сразу летит на дно, а катится кувырком. Удар о камень, треск и вспышка ослепительной боли. Потом пустота, жгучий невыносимый холод – и, наконец, он приходит в сознание на морском берегу.
Ладно, раз ноги не держат, поработаем головой. Поразмыслим. Прежде всего – почему вдруг Лунь на него набросился? Услышал, наверно, его разговор с купцом. Увидел, как Ясень достал из ящика фиолетовый сгусток. Ну да, если кто-то берет живую руду вот так, голыми руками, и не помирает при этом, даже с ума не сходит, поневоле закрадываются мысли…
Что вообще про руду известно? Блуждающие жилы в горах – появляются, а потом исчезают совершенно непредсказуемо. Обычные люди добычей не занимаются – только каторжники в особых доспехах. Но даже с такой защитой добытчики теряют рассудок через несколько месяцев. А их надзиратели – через несколько лет, хоть и стараются близко не подходить.
Так вот, давешние «мертвяки» – это, наверно, и есть те самые надзиратели. Решили руду украсть и продать, чтобы остаток дней прожить в свое удовольствие. Купец, когда с ними спутался, тоже в уме слегка повредился. Иначе бы не додумался до такого – награбленное с обозом вести в открытую. Знает ведь, что Древнейшие шкуру спустят в самом буквальном смысле. Нет ничего в этом мире дороже живой руды и никогда не будет. Каждую унцию хранят как зеницу ока. Потому что если приручить ее, переплавить, то перестанет она людям вредить. Наоборот, служить будет вечно. Отольется в клинки, про которые легенды слагают, и корабли поднимет под самые облака. Мастера, что секретом обработки владеют, известны наперечет, Древнейшие с них глаз не спускают.
Кому же купец собирался добычу сбагрить? Похоже, нашел кого-то, жучара. Но дальше-то что? Неужели думал, никто из обоза не проболтается? Или хотел всех обозников порешить? И что, пришел бы в столицу с «мертвяками» вместо своей охраны? Глупее ничего не придумаешь. Нет, скорее всего не желал купец без обозников оставаться, с «мертвяками» наедине. Поэтому пошли вместе. А сразу за перевалом ждал его неведомый покупатель. Получил бы наш торгаш столько золота, что за сотню лет пропить-проесть не успеешь, и сбежал бы с ним отсюда подальше.
Вот только куда сбежишь? Древнейшие отыщут везде, весь материк ради этого перероют. А от «мертвяков» он как избавиться собирался? Нет, темная история, мутная…
Вообще, конечно, жутко представить, сколько кровищи уже из-за этого ящика пролилось. На руднике ведь как? За «мертвяками», что каторжан охраняют, тоже пригляд имеется – бойцы Древнейших все отходы перекрывают, кордоны ставят. Чтобы с добычей вырваться, толпу народа положить надо.
И положили, можно не сомневаться. Правда, и самих «мертвяков» остался всего десяток, который к обозу вышел. Руда хоть и в ящике, но дымок-то вьется. С ума еще не сведет, но злости добавит. Люди и так на взводе, один сорвался – и пошла бойня.
И вот в финале Лунь наблюдает, как купец, взяв кусок руды, задыхается и сгорает заживо за минуту. А Ясень берет – и ничего, как огурчик. Что должен подумать Лунь? Ничего хорошего в любом случае. Но, может, все-таки стоило разобраться, спросить хотя бы – как, дескать, это у тебя получается? Хотя, конечно, обстановка была не та, чтобы светские беседы вести.
А в самом деле – как это у Ясеня вышло? И как он вообще додумался до такого? Словно подтолкнул кто-то, на ухо шепнул – хватай! И он схватил, заранее зная, что с ним ничего не будет. Так кто же он после этого? Его ведь уже и в глаза называли тварью из тени…
Нет, хватит! Так и правда с ума сойдешь. Он человек и чувствует себя человеком. Просто после «смотрин» он уже не такой, как прежде. Потому что поверил вестнице и принял в себя огонь. Да, огонь и пепел – все к этому возвращается! Он же увидел, что куски живой руды – это угли, от которых пламя идет. Но если знать, что ты и так горишь, то пламя тебе не страшно. Он, Ясень, знал, поэтому жив, а вот купцу всю душу изнутри выжгло.
