Сэр Генри в подтверждение ее слов спокойно уселся рядом.
– Бывает тут такая, – поджав губы, кивнула старушка. – Зачем вам она? Я здесь хозяйка, Мэри Рассел меня зовут. Уж не обижайтесь, что спрашиваю, леди. Но народ тут всякий ходит, а у меня заведение приличное, не сомневайтесь. Другие какие, может, позволяют жиличкам мужчин водить, но я нет. И уж вы, леди, имейте в виду: женщины у нас только честные, больных много, слабых. Переночуют – и на работу, цветами там торговать или овощами. А кто и рыбой… Денег бедняжкам не хватает, да и мне тоже трудно дом содержать. Уж я к ним как к родным, я уж им как мать…
Кажется, содержательница ночлежки принимала Настю за даму-благотворительницу. Может, думала, перед нею представительница какого-нибудь общества феминисток или скучающая богачка, решившая облагодетельствовать мир. Этой версии Настя и решила придерживаться.
– Хорошо, милочка, я учту, – вежливо и несколько скучливо протянула она. – Обязательно упомяну в докладе на заседании кружка, когда будем распределять пожертвования. И все же мне хотелось бы видеть Маргарет Хеймз.
– Вы уж простите великодушно, – снова завела Мэри Рассел, только теперь тон стал откровенно льстивым. – Но вы бы, леди, лучше сказали мне, в чем дело. Говорю же, народ тут разный. Поверьте уж старухе, я могу помочь…
– Я давала объявление о поиске горничной, – нашлась Настя. – Маргарет приходила наниматься. Она оставила адрес вашего дома. Я подумала и выбрала ее из всех соискательниц. Так что скажите мне, где ее найти, и я больше не буду отвлекать вас от безусловно благородного труда.
Она достала из муфты шиллинг, положила в сухонькую ручку хозяйки. Та шустро спрятала монету в карман фартука, с искренним изумлением спросила:
– Леди, вы уж простите, что спрашиваю-то. Но вы не обознались, случайно? Маргарет – в горничные брать?
– А что такое? Она мне понравилась. – Настя посмотрела как можно наивнее.
– Вы уж простите, леди, – очевидно, эти слова были у Мэри чем-то вроде присловья или обращения к тем, кто выше по социальному статусу, – не нужно Маргарет в горничные! Вы ж потом, леди, скажете, что нашли ее в моем заведении да меня во всем и винить будете. Вы, леди, подождали бы. Я подберу вам горничную. Хорошую девушку, чистую, честную… Знаете, приезжают такие из пригородов на заработки. Вот такую и приведу, непорченую еще. Адрес только оставьте и будьте уверены…
– Нет. – Настя капризно наморщила нос, изображая полную идиотку, которой совершенно чужды реалии мира. – Я хочу видеть Маргарет Хеймз. Она меня устраивает.
– Ох, леди, простите великодушно! Да не сперла ли она у вас чего? Она может! Нечиста ведь на руку… И уж извините, леди, не для ваших это ушей. Но Маргарет уличная девка. Собой торгует.
Стремясь помочь обеспеченной особе, от которой ждала пожертвований, Мэри Рассел позабыла, что десять минут назад объявила свое заведение местом, свободным от проституции.
– Какой ужас! – воскликнула Настя, и еще один шиллинг перекочевал из ее муфты в узкую ладошку хозяйки. – Бедная женщина, что же ей приходится переносить… Теперь я еще больше хочу ее увидеть. Нет… – по некоторому размышлении поправилась она, – в горничные я ее не найму, но немного поддержу деньгами. Возможно, она сумеет стать на праведный путь и пойдет, например, в швеи… или в монахини.
Мэри Рассел прикусила губу, сдерживая ехидную ухмылку, и закивала:
– Хорошо, леди, хорошо. Может, попьем чаю? У меня вкусный, не сомневайтесь. Подождите, Маргарет должна прийти, внести плату за ночь. Деньги до пяти отдавать положено, а уж потом входить можно до двух часов ночи. У меня очень приличный дом.
В комнатке, куда привела хозяйка, было чисто и светло, стояла хорошая добротная мебель. Настя уселась за круглый стол, Сэр Генри благовоспитанно лег у ее ног. Мэри позвала служанку. Вскоре та внесла поднос с чайником и посудой. Содержательница ночлежки сама разлила чай, придвинула чашку.
– Вспомнила, откуда я слышала о вашем доме! – округлив глаза, воскликнула Настя. – Ведь у вас убили женщину… В прошлом году… Это было в газетах, не так ли?
– Вы уж простите, леди! – шокированно возразила Мэри. – Но у меня приличное заведение. Никто жиличек убивать не позволит!
– Но о вас писали в газетах! Я совершенно точно помню!
– Ах, вы, леди, про несчастную Эмму…
– Нет, кажется, ее звали по-другому… – Настя сделала вид, что задумалась, потом «вспомнила»: – Марта! Да, ее звали Марта.
Узкое личико хозяйки помрачнело: она боялась, что эти случаи подорвут в глазах гостьи репутацию ночлежки и
