думала, что вот-вот наступит что-то хорошее. Что ей сделают что-то хорошее. Что она сделает кому-то что-то хорошее. Новыяснилось, что ничего такого не будет.
– Как же долго я не видела молитвенных колоколов!
Шев снова открыла глаза. Рыжеволосая женщина, которую она утром затащила на свою кровать, а потом, за всемипередрягами, напрочь выкинула из головы, одетая в тот же самый потрепанный кожаный жилет, стояла, величественная, как статуя,в курительной Шев и разглядывала колокола на полке.
– Этот очень хорош. – Она погладила бронзу грязными, растрескавшимися кончиками пальцев. – Вторая династия.
– Что это еще за шуточки? – возмутился Крэндол, застыв с топориком в руке.
Ее глаза лениво обратились к нему. Вернее, один глаз, потому что второй был закрыт упавшей со лба прядью рыжих волос.Тяжелое лицо с мощными скулами было испещрено ссадинами, раздутый нос покрыт запекшейся кровью, рассеченные в несколькихместах губы распухли. Но во взгляде этого налитого кровью глаза, скользнувшем по Крэндолу и его четырем головорезам, намгновение задержавшемся на Мейсоне и уплывшем в сторону, было нечто особое. Легкое презрение. Как будто она этимединственным взглядом измерила и взвесила их и сочла, что тревожиться из-за них совершенно не стоит.
– Я Джавра, – сказала женщина, которую Шев нашла валявшейся без сознания у себя под дверью. У нее был какой-то странныйакцент. Вероятно, откуда-то с севера. – Хоскоппская львица. Я не очень-то склонна к шуткам. Мне довольно часто говорят, что счувством юмора у меня плохо. Кто уложил меня спать?
Шев, прижатая к стенке тремя мужиками, смогла лишь поднять один палец.
Джавра кивнула.
– Это был благой поступок, и я не забуду его. А мой меч у тебя?
– Меч? – Шев удалось прохрипеть это короткое слово, потому что тип, сдавивший ей горло предплечьем, обернулся, чтобыоскалиться на вновь прибывшую особу, и чуть ослабил нажим.
– Если он попадет не в те руки, может случиться беда, – прошипела Джавра сквозь зубы. – Он скован из металла упавшейзвезды.
– Она спятила, – сказал Крэндол.
– Коблуха поганая, – проворчал Руки-в-Карманах.
– Хоскоппская львица… – выговорил Большое Пальто и захихикал.
– Нужно будет обязательно украсть его назад, – проговорила Джавра, словно размышляя вслух. – Кто-нибудь из вас знаетприличного вора?
Последовало молчание, а потом Шев снова подняла палец.
– Ах! – Джавра вскинула испачканную кровью бровь. – Не зря говорится, что Богиня делает так, чтобы нужные люди попадалисьдруг другу на пути. – Она нахмурилась, как будто только что начала понимать ситуацию. – Эти люди обижают тебя?
– Немного, – прошептала Шев с лицом, перекошенным от тупой боли, растекшейся по всей правой стороне от ребер до кончиковпальцев.
– Всегда лучше уточнить. Ведь никто не знает всего, что люди придумывают, чтобы получить удовольствие. – Джавра сделаланесколько медленных вращений голыми плечами. Они тоже напомнили Шев о Великолепном Зараконе – твердые, как дерево, ирасщепленные на сотню мелких трепещущих прядей мышц. – Для начала я попрошу вас поставить эту темнокожую девушку на пол иудалиться.
Крэндол фыркнул.
– А если мы не послушаемся?
Глаз слегка прищурился.
– Тогда внуки внуков тех, кому доведется видеть, как я разделаюсь с вами, будут рассказывать об этом через много лет послетого, как мы уйдем к Богине.
Руки-в-Карманах засунул руки еще глубже и буркнул:
– У тебя даже оружия нет.
Но Джавра только улыбнулась.
– Мой друг, я сама и есть оружие.
Крэндол дернул головой в ее сторону.
– Прибейте эту суку. Надоела.
Рябой и Большое Пальто отпустили Шев, что было просто чудесно, но направились к Джавре, что, похоже, было не так ужхорошо. Большое Пальто вытащил из-под пальто дубинку, что даже немного разочаровывало, поскольку места там хватило бы и длядвуручного меча. Рябой крутил в пальцах кинжал с волнистым лезвием; он даже высунул язык и казался от этого еще уродливее, чемего кинжал.
Джавра стояла на месте, упершись руками в бедра.
– Ну? Вы ждете письменного приглашения?
Рябой пырнул ее ножом, но не достал. Она увернулась с такой быстротой, что даже Шев едва-едва смогла уловить движение, итут же ее белая ладонь мелькнула в воздухе и врезалась в бок его шеи с таким звуком, какой издает топор мясника, врубаясь в тушу.Рябой рухнул, где стоял, как будто в нем вообще не было костей, выронив нож из руки, и забился на полу, как вытащенная из водырыбина, плюясь, булькая и вытаращив глаза еще сильнее, чем обычно.
Большое Пальто ударил ее дубинкой в бок. И звук, и эффект были такими, будто он стукнул по столбу. Джавра даже невздрогнула. На ее руке мгновенно вздулись мышцы, она воткнула кулак в живот нападавшего, и тот согнулся, хрипло ловя ртомвоздух. Джавра правым кулачищем схватила его за волосы и ударила головой о стойку, которую Шев сделала из мясницкой колоды, стакой силой, что кровь брызнула на дешевую драпировку.
– Ах ты дрянь… – выдохнул Крэндол, и рука, которой он держал Шев, внезапно ослабла.
Джавра оглянулась на того, который стоял, держа руки в карманах, и только-только разинул рот.
– Вовсе нечего тут стесняться, – сказала она. – Был бы у меня хер, я б его тоже все время теребила бы.
Он выдернул руки из карманов и метнул нож. Шев увидела, как сверкнул металл, услышала, как свистнуло в воздухе лезвие.
Джавра поймала его. Она не стала делать из этого зрелище, как поступали жонглеры из бродячего цирка. Она просто взяла егоиз воздуха так же легко, как другой мог бы поймать монету, которую сам себе подбросил.
– Спасибо, – сказала она и, метнув нож обратно, всадила его в бедро громилы. Тот визгливо заорал, брызгая слюной,покачнулся, толкнул дверь и вывалился на улицу.
Мейсон как раз успел вытащить свой нож – громадную железяку, которую вполне можно было бы, не страшась ошибки, назватьмечом. Джавра снова опустила руки на бедра.
– Ты и в самом деле уверен, что хочешь поступить именно так?
– Не сказал бы, что очень хочу, – ответил Мейсон, плавно принимая боевую стойку, – но ведь по-другому никак нельзя.
– Я знаю. – Джавра еще раз встряхнула плечами и подняла большие безоружные руки. – Но спросить об этом всегдаследует.
Он кинулся на нее – нож словно растекся в воздухе, а она увернулась. Он ударил, а она вновь увернулась и проводила еговзглядом, когда он с громким топотом пролетел к двери и сорвал с крюков портьеры. Он сделал выпад и рубанул, но вместопротивницы попал по подушке, подняв облако перьев, потом мощным ударом ноги выбил кучу щепок из стойки, с треском разодралпополам одну из драпировок.
Взревев, как бык, Мейсон в очередной раз бросился на нее. Джавра перехватила запястье противника; на ее руке пульсировалатолстая вена, но она, напрягая силы, удерживала трепещущее лезвие, повисшее почти вплотную – только палец просунуть – к еелбу.
– Вот тебе и конец! – брызнул слюной сквозь стиснутые зубы Мейсон и, ухватив Джавру за мощную шею, заставил ее отступитьна шаг…
Она схватила с полки большой молитвенный колокол и огрела Мейсона по голове; колокол при этом так громко звякнул, что уШев даже зубы лязгнули. Джавра ударила его еще раз и вырвалась из захвата. Мейсон со стоном упал на колени; по его лицу теклакровь. Джавра широко размахнулась и огрела противника по спине: ручка колокола сломалась, он укатился куда-то в угол, извенящее эхо постепенно затихало.
Джавра взглянула на Крэндола; ее лицо было густо забрызгано кровью Мейсона.
– Слышал? – Она вздернула красные брови. – Пришло время тебе помолиться.
– Проклятие, – хрипло каркнул Крэндол. Он разжал пальцы – топорик с грохотом упал на пол – и высоко поднял раскрытыеладони.
– Послушай-ка, – заикаясь произнес он. – Я сын Хоральда. Хоральда Пальца!
Джавра, пожав плечами, переступила через тело Мейсона.
– Я недавно в городе. Для меня здесь любое имя не лучше другого.
– Мой отец здесь всем заправляет! Всем приказывает!
Джавра усмехнулась и переступила через труп Большого Пальто.
– Мне он не приказывает.
