– Держишь лук одной рукой, – сказал он, – а другой…
Лангместур прижал колышек камнем.
– Надавливай легонько и крути.
Водя туда-сюда луком, Плющ добился того, что колышек завертелся, втираясь в сухую древесину. Прошло не так уж много времени, а уже и дымок показался.
– Крути, крути… – подсел Максим, осторожненько подсовывая мох и поддувая.
Появившиеся искорки вспыхнули огонечком, язычки пламени облизывали угощение. Веточки и сухие водоросли добавили пищи огню, и вот уж затрещал костер.
– Ингвар!
– Несу!
Ингвар расставил над огнем треногу, с которой свешивалась цепь с крюком. На него он прицепил котел с водою.
– Мой скромный вклад, – ухмыльнулся Лангместур, высыпая в котел соль и перец-горошек.
Две большие луковицы он быстренько очистил и положил рядом на камень.
– Эваранди, сбегай посмотри, как там у Паля дела идут.
– Ага!
Плющ сбегал.
Пэтр и Паль как раз выметывали снасть – толстую плетеную веревку с камнями-грузилами, на которую были навязаны тонкие бечевки с коваными крючками на концах. Поставив ярус, парни стали ждать клева, следя за сосновыми поплавками, меченными крашеными лоскутками.
– Скоро уже, – успокоил Пэтр Костю, – тут рыба неловленая… Да ты иди, мы сами притащим.
– Ладно!
Оглянувшись на море, невинно голубевшее под солнцем, Плющ вернулся на стоянку.
Хотел было доложить, но тут послышался голос Паля:
– Словили!
Вскоре Пэтр и Паль вернулись, гордо неся пять рыбин, вяло трепыхавшихся акантод и бесчелюстных бирканий. Так по крайней мере их называл Пэтр.
– А их точно есть можно? – усомнился Эваранди.
– Да их тут тыщи лет ловят! – фыркнул Максим и скомандовал: – Разделать, промыть – и в котел!
– Есть!
– Жабры не забудьте удалить и глазья, а то горчить будет…
– Сделаем!
Вскоре уха стала понемногу закипать, над берегом поплыл аромат варева, резко усиливая слюноотделение.
Костя не выдержал и отошел подальше, уселся на тонкий, хрупкий, выбеленный водой и ветром ствол, вероятно заброшенный в бурю.
Лангместур запрыгнул на палубу скедии и вернулся на берег, держа в руках каравай хлеба и ложки, вырезанные из клена. Покрутившись у костра, последив за процессом, он двинулся к Плющу и присел рядом.
– Тебе послезавтра во фьорды? – негромко спросил он.
– Ага, – кивнул Костя.
– Вибрируешь?
– Очкую, – вздохнул Плющ.
Максим кивнул.
– Это со всеми так, – лениво проговорил он. – Современная цивилизация отучила нас от первобытных опасностей, нормальный средний человек даже представить себе не может, как это он станет убивать себе подобного. Просто надо иметь силу и волю, чтобы не протестовать, не грозиться судебными разборками или вызовом полиции, а самому творить расправу над теми, кто посягает на твой дом, на твою жизнь, на твоих родных. Сколько раз так бывало: приходит в Интермондиум здоровяк, ничего не боится, а как выйдет за портал, так и все – сдулся. Ибо духом слаб. Ты Стругацких читал?
– Конечно!
– Есть у них такая книга – «Град обреченный».
– «Град обречённый»?
– Нет, именно «обреченный». Там идет некий таинственный Эксперимент, и у каждого есть свой Наставник. И вот когда главный герой проходит весь свой путь, Наставник ему и говорит, что первый круг им пройден. И что их, кругов этих, еще много будет впереди. Иногда мне кажется, что наш Интермондиум – это тоже Эксперимент. Только я не знаю своего Наставника, и сколько уже мною кругов пройдено, понятия не имею… Не буду тебя ни в чем
